1. Пролог
Пролог.
"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -
Я, вскочив, воскликнул:
- С бурей уносись в ночной простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака!
С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца!
Прочь лети в ночной простор!
Каркнул Ворон: "Nevermore!"
Эдгар Алан По, «Ворон». Перевод М.Зенкевича.
Аралийский континент. Земли Большого Круга.
Солнечный диск постепенно клонился к закату, падая в нависающий на западе грозовой фронт и окрашивая листву вековых исполинов долины Ове-Шау в темно-багровые цвета. На вершине старого, как сама эта земля, дуба, слегка нахохлившись, чтобы
Города довольно большого, если сравнивать с теми, что ворону, разменявшему уже одним богам известно какой по счету цикл, случалось увидеть. И пускай обиталище двуногих немного пугало, тая в себе немало опасностей, но при этом было столь богатого на разнообразную пищу, которой у человечков всегда с избытком. Настолько, что они ее мало ценили и частенько выбрасывали лакомые кусочки, на радость вечно голодным пернатым.
Люди вообще странные. Нет, ворону нравилось соседствовать с этими созданиями, как и то, что там, южнее, простирались возделанные их руками поля, изобилующие к осени зерном. А ещё там водились места, где эти лишенные перьев людишки кормили своих тупых птиц и животных, которые, похоже, и не подозревали, что отожравшись на дармовщинку вскоре сами станут едой. Ну, да ему-то что с того? Только ещё одно местечко, где можно неплохо поживиться.
Эх, если бы не местные кошки и мерзкие мальчишки с рогатками, то и покидать даже ненадолго такие благодати не стал бы. Но ворон был давно не молод и весьма осторожен. Да и весна же! Пора и о гнезде подумать, старое-то совсем развалилось за эту зиму...
Бушевавший все последние сутки ветер, так внезапно прилетевший с гор, и вправду немного ослаб, но с последними порывами принес горький запах гари. А ведь пожара любая тварь боится на самом глубинном уровне. Птица встрепенулась, повертела головой, громко каркнула, с опаской отыскивая источник возможной угрозы.
И он нашелся без труда: там вдалеке, где заканчивалась кромка леса, и начинался спуск к низине с человеческим жильем, вверх поднимались клубы черного дыма. Зловещего, не похожего на вполне мирный дым от печных труб или костров. Ворон остро почуял опасность, и все птичьи инстинкты призвали его лететь прочь от беды, что могла докатиться и до леса.
Вот только не успел.
Внезапный всплеск истинной силы, буквально заставил существо расплющиться по ветви, растопырив крылья, чтобы не рухнуть вниз, дезориентируя и ослепляя от мощи проявившейся совсем близко, и случайно задевшей чувствительную по своей природе к магии птицу. Когда зрение вернулось, ворон увидел прямо в выступающих корнях своего дерева остаточный след быстро исчезающей воронки, в центре которой проявилась человеческая особь. Стройная фигурка с растрепанными светлыми волосами, крепко обнимающая сама себя за плечи верхними конечностями, словно этот жест мог защитить от чего-то.
И силой от вторгшейся в эту малодоступную часть леса человечки буквально разило – как собственной, так и чужой. Это ворон понял сразу, когда девушка подняла голову, оглядываясь.
И вот знал же, что надо рвать крылья подальше, но проклятущее любопытство взяло верх – не каждый день удается почуять такую мощь! Вкусную, манящую...
За что и поплатился: зоркие оленьи глаза с легкостью сумели отыскать средь листвы притихшую птицу, и в мгновение ока чужая воля опутала сознание, проникая в самые глубины.
Ворон дернулся, ощущая вторжение, но чужое сознание не отпустило, запуская по телу успокоительную волну.
«Тише, милый, не обижу! Давай, поднимайся в небо и лети скорее! Ну же, мне надо увидеть!»
Ласковый, но настойчивый приказ заставил сорваться с места, принуждая взмыть высоко над землей, и броситься со всей возможной скоростью в сторону города — туда, куда здоровые птичьи инстинкты лететь запрещали, чуя, что ничего хорошего там ждать не может. Но разве ж вырвешься, когда тебя держит стальная воля имеющей Дар, и ее же нетерпение?
Несколько напряженных минут полета до кромки леса почти на пределе сил. Внизу блеснула река, а смрад от пожарищ стал невыносим. Первые линии улиц уже хорошо просматривались зорким зрением пернатого, вот только зрелище, как и подсказывало чутье, открывалось не из приятных.
Ворон почувствовал отголосок эмоций той, что сейчас смотрела на мир его глазами: боль и холодную ярость. А ещё щемящее чувство вины...
«Ниже, опустись чуть ниже!» -- прозвучал новый приказ.
И птица спикировала плавно, стараясь лавировать между поднимающимися ввысь клубами едкого дыма.
Город был обречен. И вовсе не ветреной стихией, разнесшей случайно возникший пожар, как можно было подумать сначала, а расчетливо уничтожался вероломным врагом. Пламя, оно пожирало строения, наползая бушующими потоками сразу с нескольких сторон, стремясь поглотить все на своем пути. А среди этого огненного инферно метались обезумевшие люди, пытаясь спастись.
Десятки тел защитников, кровь, мечущиеся ездовые животные, потерявшие своих седоков. Крики, стоны, мольбы...
Тщетно.
Тех, кого не поглотил огонь, добивали всадники. Серокожие чужаки, в рогатых шлемах и плащах из тяжелых шкур. Их самих пламя обходило стороной, словно они были сделаны из негорючего сплава, или вовсе являлись нематериальными тенями, явившимися из самых страшных кошмаров.
Ещё один круг, и птица зависает над руинами огромного строения, которое, как помнил ворон, было ещё недавно самым высоким в городе, но сейчас от него осталась лишь груда камней, словно великан раздавил надоевшую игрушку. И сила! Её четкий след был повсюду.
«Довольно. Свободен! Благодарю тебя...»
Тиски чужой воли разжались, одарив на прощание толикой силы, обещавшей уже немолодой птице ощутимую прибавку выносливости и защиту. Такого щедрого дара ворону хватит надолго. Вот только в последний миг птицу вновь зацепило чужими эмоциями...
От накатившего одиночества, душераздирающего горя, щедро замешанного на ненависти, птица не выдержала, огласила окрестности пронзительным и надсадным криком, дополнившим общий хаос.
Мгновенная паника и вот уже ворон умчался прочь, покидая эти ещё недавно благодатные места.
