Из низины донесся звук приближающейся машины, и его превосходительство окружной комиссар недовольно приподнял голову от документов, с которыми, как обычно, он работал перед ужином. Настоящей постоянной практики он уже давно не имел – с тех самых пор, как его избрали на эту должность, но все же в некоторых случаях обитатели Гринвиллоу ехали именно к нему: более опытных врачей в округе не было.
Его превосходительство прислушался. Судя по звуку двигателя, к усадьбе мчался не обычный фермерский грузовичок, а мощный колесный вездеход. Такие здесь были наперечет, и комиссар, поднявшись из кресла, поспешно запахнул на груди теплый халат. Очевидно, машину послали за ним – странно только, что без предупреждения.
Окружной комиссар спустился на первый этаж, резко сдвинул в сторону тяжелую зеленую штору на окне холла и прильнул к стеклу. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть от неожиданности. Возле невысокого, поросшего вездесущим мхом кирпичного забора стоял черный полубронированный транспортер с эмблемой фельдъегерской службы Конфедерации. Вот в борту его распахнулась небольшая дверца, и на пожухлую осеннюю траву спрыгнул юный лейтенант в форменном кожаном пальто. На поясе у него висела массивная кобура, а запястье левой руки поблескивало тонким браслетом, соединенным цепочкой с ручкой служебного портфеля. Его превосходительство окружной комиссар территории Гринвиллоу до боли закусил губу и, рывком повернувшись, глянул в сторону ведущей на второй этаж лестницы. Ему не хотелось, чтобы фельдъегеря увидели домашние. Вряд ли кто-то сейчас бросится к окнам: до ужина осталось совсем недолго, прислуга уже накрывает на стол. Комиссар бесшумно распахнул входную дверь и шагнул навстречу спешащему по дорожке лейтенанту: калитка была открыта, и тот, видимо, не стал никого звать, а сразу пошел к дому. Что ж, тоже правильно…
– Полковник Огоновский? – юноша остановился в двух шагах от комиссара, чуть прищурился, изучая его лицо, знакомое ему, несомненно, по служебной ориентировке, получаемой перед каждой миссией: фельдъегерь должен знать получателя, невзирая на то, что имеет и служебный идентификатор, исключающий появление двойника.
– Я вас слушаю.
Лейтенант коротко кивнул и распахнул свой портфель.
– Прошу, – отрубил он, доставая толстый серый пакет, с двух сторон запечатанный орлами Конфедерации.
– Велено ждать ответа? – спросил Огоновский, недвижно глядя на пакет в тонких пальцах офицера.
– Никак нет.
Комиссар коротко вздохнул и решительно протянул руку.
– Благодарю вас.
Лейтенант отмахнул честь, четко развернулся через левое плечо и стремительно зашагал обратно к своему транспортеру. Некоторое время Огоновский, не замечая осеннего холодка, так и лезущего под домашнюю одежду, смотрел прямо в спину юноши. Наконец фельдъегерь ловко забрался в темное нутро машины, басовито взвыл двигатель и транспортер, развернувшись, исчез в низине. Его превосходительство моргнул, затем неторопливо повернулся и пошел к приоткрытой двери большого старого дома. Когда он поднялся в свой кабинет, часы в гостиной на первом этаже гулко пробили семь. Огоновский вздрогнул, поспешно высунулся в коридор и гаркнул во весь голос:
– Ханна, я задержусь!
Ему не ответили: в доме все давно привыкли начинать ужин без него.
Комиссар шлепнулся в кресло, неловко взломал печати и высыпал на стол два конверта: один был пузатый и длинный, а второй, квадратный и снова же увенчанный армейскими орлами, содержал, видимо, какие-то бумаги. Пару секунд Огоновский размышлял, какой из них вскрыть первым. Угрозу таили оба, но он не знал еще, какую именно. Ясно было одно: просто так отставным полковникам фельдъегерей не посылают. И кресты на грудь в такой обстановке им никто вручать не станет… все же некоторая надежда еще оставалась, и его превосходительство, ухватившись за соломинку, решительно разорвал удлиненный конверт из податливого желтого пластика.
В ладонь ему выпали золотые погоны легион-генерала медицинской службы.
Огоновский осторожно положил их перед собой на стол, потом, пошарив в кармане, достал толстую сигару. Сделав пару крепких затяжек, он уже без всякого волнения потянулся ко второму конверту.
«Дорогой Огоновский! – прочитал он. – Нам прекрасно известно, что Вас, как джентльмена, облеченного высоким доверием Ваших избирателей, мобилизационные предписания мирного времени никоим образом не касаются. И все же, учитывая исключительность сложившейся ситуации, мы не приказываем, а – просим Вас, полковник, принять предлагаемый Вам чин и явиться…»
– Трайтеллар, – выдохнул его превосходительство. – Что-то у них загорелось на Трайтелларе. О, господи!..
* * *
Дежурный администратор отеля «Максвелл-холл» растянул губы в корректнейшей профессиональной улыбке и незаметно коснулся сенсора ввода данных своего инфора, расположенного под стойкой.
– Буквально одну секунду, милорд…
Очень высокий мужчина в темно-зеленом десантном мундире с погонами уинг-генерала, несколько нависающий над прилизанным пробором администратора, не соизволил пошевелиться, все так же безразлично разглядывая объемное голографическое панно с ярким горным пейзажем, расположенное позади стойки.
– Вашу милость ожидают в номере 27-12, – в глазах администратора вспыхнул, но тут же погас едва заметный огонек любопытства. – Прикажете сопроводить вас?
– Это излишне, – качнул головой генерал и, повернувшись, размашисто, как циркуль, зашагал к лифтам.
Золотисто-зеркальная кабина остановилась на двадцать седьмом этаже. Генерал бросил короткий взгляд на свое отражение, поправил на голове высоковерхую фуражку и вышел в широкий, отделанный драгоценными породами дерева коридор. Климатическая система насыщала прохладный воздух слабо ощутимым ароматом хвои. Посмотрев на светящиеся зеленые стрелки указателя, генерал свернул налево, чтобы через два десятка шагов остановиться перед высокой полированной дверью. Холодная рукоятка в виде змеиной головы провернулась с породистым щелчком, и дверь, влекомая гидроцилиндром, медленно раскрылась навстречу гостю.
– Проходите, милорд, – услышал он. – Я жду вас.
Генерал вошел в просторную гостиную и протянул руку шагнувшему к нему мужчине средних лет в сдержанно-респектабельном костюме. Первое, что бросилось ему в глаза – это усы хозяина, свисающие ниже подбородка. Такое украшение подходило, пожалуй, провинциальному фермеру, а не тому, к встрече с кем готовился высокий гренадер. Хозяин номера тихонько усмехнулся и указал генералу на одно из глубоких замшевых кресел, стоящее рядом с низким овальным столиком:
– Прошу вас, милорд. Можете звать меня Гарри, так будет проще нам обоим. Прикажете подать стол?
