Зигмунд Фрейд - Психопатология обыденной жизни. О сновидении

Психопатология обыденной жизни. О сновидении
Название: Психопатология обыденной жизни. О сновидении
Автор:
Жанры: Классики психологии | Психоанализ | Психотерапия | Зарубежная психология
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2022
О чем книга "Психопатология обыденной жизни. О сновидении"

Зигмунд Фрейд. Знаменитый врач-психиатр, создатель теории психоанализа, имя которого известно даже тем, кто никогда не читал его работ. В свое время идея Зигмунда Фрейда о влиянии полового инстинкта на психику и развитие человеческого общества произвела эффект разорвавшейся бомбы. Теория о бессознательном, которое влияет на все наши действия и поступки, и о сексуальном влечении как главной движущей силе отдельной личности и общества в целом и по сей день вызывает споры в научной среде, однако невозможно отрицать, что учение Фрейда о психоанализе внесло неоценимый вклад в развитие всей мировой психологии.

В работе «Психопатология обыденной жизни» Фрейд рассуждает о психическом механизме забывчивости. Почему хорошо знакомые стихотворные строки выпадают из памяти или заменяются новыми? По какому принципу фамилии соседей и названия улиц вдруг заменяются созвучными? Каким образом воспоминания детства замещают «похожие» воспоминания? В работе «О сновидении» Фрейд возвращается к одной из любимых тем: анализирует и разбирает символику снов.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Бесплатно читать онлайн Психопатология обыденной жизни. О сновидении


Серия «Эксклюзивная классика»


Перевод с английского В. Желнинова



© ООО «Издательство АСТ», 2022

Психопатология обыденной жизни

Забывания, оговорки, нелепые действия, суеверия и ошибки

Теперь весь воздух чарами кишит,

И этих чар никто не избежит[1].

И. В. Гете. «Фауст» (часть II, действие 5)

Перевод выполнен по изданию 1929 г., расширенному и дополненному в сравнении с первоначальным вариантом 1901 г.

Глава I

Забывание имен собственных

В 1898 г. я поместил в «Ежемесячнике психиатрии и неврологии» небольшую статью «О психическом механизме забывчивости»[2]. Содержание этой статьи послужит отправной точкой более подробного обсуждения. На примере, взятом из моей собственной жизни, я подверг психологическому анализу чрезвычайно распространенное явление – временное забывание собственных имен – и пришел к тому выводу, что этот вполне повседневный и в целом лишенный значимых практических последствий вид расстройства психических функций (а именно, способности к припоминанию) допускает объяснение, выходящее далеко за пределы принятых мнений.

Психолог, которого попросят объяснить, почему столь часто мы оказываемся не в состоянии припомнить знакомое имя, довольствуется, скорее всего, замечанием, что имена собственные вообще подвержены выпадению из памяти более всех прочих элементов, составляющих наши воспоминания. Дополнительно психолог выдвинет ряд более или менее правдоподобных предположений в доказательство этого своеобразия собственных имен, однако вряд ли сумеет усмотреть в этих событиях какую-либо иную причинную зависимость.

Для меня поводом для более пристального внимания к забыванию собственных имен стали наблюдения за некоторыми частностями в поведении отдельных индивидуумов (разумеется, подобное встречалось и встречается далеко не во всех индивидуальных случаях без исключения). Под такими случаями я подразумеваю те, когда чье-либо имя не просто выпадало из памяти, но и припоминалось неверно. Попытки вспомнить имя, ускользнувшее из памяти, приводят на ум другие – подставные, если угодно – имена; мы немедленно опознаем эти имена как ошибочные, но они упорно возвращаются и проявляют величайшую навязчивость. Сам процесс, который должен вести к воспроизведению искомого имени, тем самым как бы слегка видоизменяется и обусловливает своего рода подмену имен. Мне представляется, что указанное изменение вовсе не является произвольной игрой психики, что оно проистекает из неких правил, которые возможно выявить и которые подчиняются определенным закономерностям. Иными словами, я предполагаю, что подставляемое имя (имена) состоит в известной связи с позабытым именем; если эту связь удастся обнаружить, мы сможем, хочется надеяться, пролить свет на обстоятельства забывания имен.

В упомянутой статье я рассматривал в качестве примера имя того художника, кисти которого принадлежит фреска «Страшный суд» в соборе итальянского города Орвието[3]. Вместо искомого имени – Синьорелли – на ум упорно приходили два других – Боттичелли и Больтраффио, причем я сразу понимал, что эти подставные имена ошибочны и отвергал их, а когда мне назвали правильное имя, я признал его без малейших колебаний. Стремление установить, под какими влияниями и в силу каких ассоциаций воспроизведение имени Синьорелли оборачивалось ложным припоминанием имен Боттичелли и Больтраффио, привело меня к следующим выводам.

а) Причину того, почему имя Синьорелли ускользнуло из памяти, не следует искать ни в особенностях этого имени самого по себе, ни в психологическом характере того стечения обстоятельств, когда все случилось. Само по себе имя это было мне известно не хуже, чем подставное имя Боттичелли, – и несравненно лучше, чем подставное имя Больтраффио[4], о носителе которого я знал только, что этот художник принадлежал к миланской школе. Сами обстоятельства забывания имени выглядели совершенно безобидными и никак не помогали разобраться: вместе со случайным попутчиком мы ехали из Рагузы (в Далмации) в Герцеговину, беседовали, в частности, о путешествиях по Италии, и я спросил моего спутника, бывал ли он ранее в Орвието и видел ли знаменитые фрески художника (имя выпало из памяти).

б) Понять, почему подлинное имя художника забылось, я сумел, лишь когда припомнил, о чем мы со спутником говорили ранее; тогда-то и стало ясно, что виной всему вторжение предшествующей темы в продолжение беседы. Непосредственно перед тем, как спросить попутчика, доводилось ли ему бывать в Орвието, я обсуждал с ним нравы и обычаи турок, проживающих в Боснии и Герцеговине. Я рассказывал со слов одного коллеги, лечившего этих людей, что для них привычно глубоко доверять врачам и покорно принимать удары судьбы. Если им говорят, что больной безнадежен, они обычно отвечают: «Господин (Herr), что тут скажешь? Будь возможно его спасти, ты бы спас, мы знаем». В этом рассказе прозвучали имена и названия – Босния, Герцеговина (Herzegowina), Herr, – которые поддаются включению в ассоциативную цепочку между именами Синьорелли[5], Боттичелли и Больтраффио.

в) Полагаю, именно размышления над нравами боснийских турок оказались способными нарушить дальнейший разговор, поскольку я отвлекся от этих размышлений прежде, чем успел додумать все до конца. Помнится, я хотел пересказать моему спутнику еще один случай, связанный в моей памяти с первым. Боснийские турки выше всего на свете ценят плотское наслаждение и потому, случись у них половое расстройство, впадают в отчаяние, которое выглядит поистине странным, если учесть их смиренное ожидание смерти. Один из пациентов моего коллеги сказал однажды: «Знаешь, Herr, если лишиться этого удовольствия, жизнь вообще бессмысленна». Повторю – я хотел было пересказать эту историю, но все-таки воздержался, не желая затрагивать в разговоре с посторонним такую тему. Тем самым получилось, что я отвлек собственное внимание от развития тех мыслей, которые были связаны со смертью и половым возбуждением. Кроме того, я находился тогда под впечатлением от известия, полученного несколькими неделями ранее, когда мне случилось ненадолго остановиться в тирольском местечке Трафои (Trafoi): мой пациент, на лечение которого я потратил много усилий, покончил с собой вследствие неисцелимой половой болезни. Я уверен, что по дороге в Герцеговину ни это печальное известие, ни его предыстория не всплывали в моей сознательной памяти. Однако звуковое сходство (Trafoi – Boltraffio) заставляет предположить, пусть мое внимание было намеренно направлено в другую сторону, что это воспоминание все же пришло ко мне в ходе беседы.

г) После всего сказанного уже невозможно рассматривать исчезновение из моей памяти имени Синьорелли как простую случайность. Я вынужден признать, что здесь проявил себя некий мотив. Это он побудил меня прервать рассказ о нравах турок и отгородиться от связанных с этим рассказом мыслей, как бы вычеркнуть из сознания все то, что касалось известия, полученного в Трафои. То есть я намеревался нечто позабыть – и вытеснил это нечто из памяти. Конечно, я хотел позабыть вовсе не имя художника из Орвието, а что-то другое, но этому другому удалось ассоциативно связаться с его именем, и мой волевой акт в итоге пропал впустую: я забыл кое-что против собственной воли, предполагая на самом деле забыть иное. Нежелание помнить относилось к одному воспоминанию, а неспособность вспомнить проявилась на другом. Разумеется, было бы проще, соотносись нежелание и неспособность с одним и тем же содержанием. Подставные имена, кстати сказать, перестали восприниматься столь произвольными, как изначально: они служили своего рода компромиссом, напоминая мне в равной степени о том, что я хотел вспомнить и что желал позабыть; они давали понять, что мое намерение позабыть нечто не увенчалось ни полным успехом, ни полной неудачей.


С этой книгой читают
Зигмунд Фрейд – знаменитый ученый, основатель психоанализа. Его новаторские идеи оказали огромное влияние на психологию и всю западную цивилизацию XX века. Среди крупнейших достижений: обоснование понятия «бессознательное», разработка теории эдипова комплекса, создание метода свободных ассоциаций и методики толкования сновидений.«Психопатология обыденной жизни» – второе крупное исследование Зигмунда Фрейда. Эта работа по сей день не утратила свое
Зигмунд Фрейд читал лекции по психоанализу в лектории при психиатрической клинике Венского университета каждую субботу по вечерам. Теоретические выкладки, которые на рубеже XIX–XX веков заинтересовали весьма скромное по численности собрание слушателей, сегодня формируют многие мировоззрения, без разработанных первым психоаналитиком терминов теперь уже сложно описать нетелесную человеческую действительность.«Ошибочные действия», «Сновидения» и «Об
Фридрих Ницше – немецкий философ, поставивший под сомнение базисные принципы действующих форм морали, религии, культуры и общественно-политических отношений. Главное понятие в философской теории Ницше – образ сверхчеловека, который по своему могуществу должен превзойти современного человека настолько, насколько последний превзошел обезьяну. Сверхчеловек – это творец, могущественная воля которого направляет вектор исторического развития.Зигмунд Фр
Психоаналитическое эссе «Я и Оно» посвящено одной из самых таинственных областей человеческой психики – взаимодействию сознательного и бессознательного. Фрейд раскрывает изощренные механизмы, с помощью которых «Оно», олицетворяющее глубинный уровень бессознательных влечений, управляет нашим сознательным «Я», создавая при этом иллюзию, будто «Я» самостоятельно принимает решения. В сборник также вошли работа «По ту сторону принципа удовольствия», в
«Квантовая Королева видит мир иначе, чем многие люди. Её правление наоборот и память наперёд прославились далеко за пределами Королевства. И кому, как не Писателю волшебных книг пожелает открыть свою тайну Королева?»Главной идеей книги «Королева, которой нет» является решение проблем самопознания, переоценка нравственных и духовных ценностей без агрессии и спешки в обход шаблонов, устоев и правил. Книга для обновления, обнуления и витаминизации д
Карл Густав Юнг (1875–1961) – швейцарский психолог, психотерапевт, философ, социолог и культуролог – один из выдающихся ученых ХХ столетия, ученик Зигмунда Фрейда, основоположник аналитической психологии и психотерапии, основатель и президент Швейцарского общества практической психологии.Фундамент для развития целостной личности и наиболее полного раскрытия всех способностей во взрослом возрасте закладывается в ранние годы жизни. Поэтому Юнг, счи
В книге "Идеи, которые изменили мир: Зарубежная психология в действии" читатель погружается в захватывающее путешествие по историческим моментам и прорывным теориям, которые навсегда изменили наше понимание человека и общества. От философских корней и психоаналитической революции Фрейда до современных вызовов, вроде виртуальной реальности и искусственного интеллекта, каждая глава раскрывает уникальные вехи развития этой уникальной науки.На страни
Окунитесь в увлекательное путешествие по мирам великих умов, которые преобразили наше понимание человека и его внутреннего мира. "Основы великих умов: Классики психологии простыми словами" предлагает ясное и доступное введение в сложные концепции, которые определили науку о психологии. Узнайте о зарождении этой дисциплины, её истории и значении через призму идей таких гениев, как Зигмунд Фрейд, Карл Юнг, Иван Павлов и других. Испытайте увлекатель
Семь легендарных героев российского ИТ-бизнеса рассказывают о своем предпринимательском опыте. Достижения, прорывы, факапы, катастрофы – гуру интернет-индустрии говорят об этом просто и откровенно. Лучшая книга для предпринимателя, особенно в высокотехнологичном бизнесе. Помогает избавиться от многих иллюзий и в то же время зарядиться вдохновением и гордостью за российскую ИТ-отрасль, которая занимает одно из ведущих мест в мире.
Кто бы мог подумать, что я, начинающая актриса, окажусь в подобной ситуации. Звезда кино, известный ловелас и по совместительству мужчина, по которому я схожу с ума с юности, стал причиной моего предновогоднего конфуза. Я до сих пор, по правде говоря, покрываюсь румянцем, вспоминая его. Это стало причиной целого водоворота событий. Но обо всем по порядку…
Мальва – Хозяйка Дивного Сада, закрытой и очень престижной школы для девочек. Она считает себя счастливой, ведь у неё есть деньги, любимая работа, нелюбимая дочь и вечная молодость. Но когда в зачарованном саду появляется раненый незнакомец, идеальная жизнь начинает рушиться, как песочный замок. Кто он? Как попал в школу? От кого прячется? И почему в его присутствии давно застывшее сердце начинает биться чаще?
Воспоминания Николая Алексеевича Раевского (1894—1988) рассказывают о событиях 1918 года на Украине. Автор мемуаров – капитан белой армии, биолог, писатель-пушкинист, эмигрировавший в составе Русской армии генерала П.Н. Врангеля.В своих мемуарах Николай Алексеевич повествует нам, как в годы Гражданской войны оказался в составе гетманской армии и какие испытания выпали на его долю.Книга издается в год 125-летия со дня рождения Н.А. Раевского.