Корабль причалил к гавани Йелленвик уже на закате. Это было устаревшее тихоходное судно, построенное почти полвека назад. Не оснащенный даже простеньким механизмом парусник полностью зависел от прихотей ветров и сноровки экипажа. Перед отплытием капитан принес положенные жертвы Ньёрду, и поначалу казалось, что бог прислушался к просьбам смертных. Но в последнюю неделю пакостный морской хозяин решил показать свой нрав. Море штормило все семь дней, яростный шквальный ветер гнал свинцовые волны на штурм пирсов, вновь и вновь окатывая камни клочьями серой пены.
Кораблю повезло: умудренный опытом капитан при первых признаках непогоды направил судно в ближайшую гавань. Экипаж и немногочисленные пассажиры пережидали шторм в сухости и тепле. Вот только дни летели, неумолимо приближался последний срок, и Альдис с тоской вглядывалась в окно, где свинцово-серое небо мешалось с морем.
Во всем была виновата опекунша. Крохотная пассажирская каюта на неспешном почтовом паруснике стоила всего парой солеров дешевле, чем билет второго класса на современном, быстром корабле, но госпожа Ауд терпеть не могла тратить лишние деньги.
Жизнь Альдис весь последний год была подобна туго стянутой пружине гарпунного ружья. Незримая рука все крутила и крутила ручку, преодолевая сопротивление металла. Страхи, надежды, чаяния, месяцы отчаянных тренировок через «не могу», долгие дни молчаливой покорности, обид и унижений непреклонно и неизменно вели к конечной цели.
И теперь из-за скупости тетки все это грозило пойти прахом. В душе рос протест, и только осознание бессмысленности любого возмущения и упреков удерживало девушку от бунта.
Лишь за два дня до окончания срока небо очистилось и выглянуло солнце. Капитан не стал терять времени, каждая минута промедления приближала выплату неустойки. Весь последний день пути Альдис провела на палубе, вглядываясь в даль.
Она видела не так много городов в своей жизни, и позолоченный закатным солнцем Йелленвик показался ей хоть и чужим, но прекрасным. Белые каменные постройки, серебристые нити канатных дорог, зеленые террасы, широкие мраморные ступени, уводящие от портовых кварталов вверх, в горы – к храмам и дворцам. И море вокруг было чистым. Ни огромных плантаций сине-зеленой лауфары, бурого торрака и других съедобных водорослей, ни огороженных под вскармливание рыбы территорий. Йелленвик – город инженеров и военных, здесь добывают металлы, и прежде всего золото, создают сложные и прекрасные механизмы, но прибрежные воды слишком глубоки для фермеров.
После Акульей бухты Йелленвик казался ожившей сказкой, сошедшим со страниц книг заколдованным городом.
Альдис первой соскочила с трапа на прогретый солнцем камень набережной. Все ее существо стремилось вперед, вверх, на поиски здания министерства, но пришлось ждать, пока эрла Ауд закончит скандалить с капитаном, вымогая компенсацию за задержку. Только когда все пассажиры почтового парусника уже покинули судно и матросы начали разгрузку трюмов, эрла спустилась, торжественно сжимая в одной руке полученный от капитана солер, а в другой – потрепанный саквояж.
– Куда собралась, красавица? – ехидно поинтересовалась опекунша, когда племянница зашагала было вверх по кривой улочке, уходящей в гору.
– Я поищу министерство, если вы не против.
– Милочка, время – девятый час. Надо снять комнату подешевле и ложиться спать.
– Но ведь последний день! – Девушка еле справилась с собой, чтобы не дать эмоциям прорваться сквозь вежливые слова. – А вдруг завтра мы заблудимся? Давайте я разузнаю дорогу.
– Не ной. Никуда без тебя не уедут. Завтра с утра сходим, я тебя терпеть еще год в Акульей бухте не собираюсь.
Альдис стиснула зубы. Сейчас ей казалось, что каждая минута промедления уменьшает ее шансы на поступление. Но надо было слушаться.
«Еще один день, – напомнила себе девушка. – Последний день, и у нее больше не будет надо мной власти».
Они сняли неподалеку от порта простенькую и бедно обставленную комнатушку, в которой обычно останавливались небогатые купцы, а то и зажиточные фермеры. Перед сном Альдис долго ворочалась, глядя на темно-синюю полоску неба в зазоре ставней. Она пыталась представить себе, на что будет похож завтрашний экзамен. Наконец ей удалось задремать под шелест ночного моря.
Здание министерства обращало на себя внимание нарочитой неприметностью. Вход в него находился на задворках, со стороны тупика. Приземистое каменное строение с полукруглыми окошками-бойницами выделялось в окружении изысканно вычурных зданий, как аскет в толпе расфуфыренных кавалеров.
У входной двери дежурили два солдата в парадных черно-белых мундирах.
– Вы куда, госпожа? – поинтересовался один из них – высокий и тощий.
– Не видишь – веду ребенка на экзамен. – Тетка выразительно помахала направлением.
– Боюсь, вы опоздали. – В голосе солдата проскользнуло сочувствие. – «Солнечную сотню» набрали еще неделю назад. В этом году очень много желающих.
Альдис показалось, что мир вокруг покачнулся. В животе все скрутилось в тяжелый, промерзлый комок. Она впилась себе ногтями в руку, чтобы не закричать от чудовищной несправедливости происходящего.
И чтобы не вцепиться в горло эрле Ауд.
Тетка уже приоткрыла рот, чтобы начать скандалить, когда вмешался второй солдат – смуглый коренастый крепыш:
– Погоди. Ты что, не слышал? Три дня назад объявлен дополнительный набор. Специальным распоряжением выделено еще десять мест.
Облегчение было таким сильным, что девушка разом обмякла и еле устояла на ногах.
– И чего они? – вяло удивился первый. – Ну, проходите тогда, госпожа. Направо по коридору, комната номер двенадцать.
Кабинет был погружен в сонное тепло. Солнце ложилось косыми лучами сквозь узкий оконный проем, и мелкие пылинки плясали в его ярком свете. Негромко капала вода в клепсидре. Чиновник за столом, как и часовой, был одет в черно-белую форменную куртку. Нашивки на рукаве говорили, что он пребывает в звании лейтенанта, а объемное брюшко и густо присыпанные словно солью баки намекали, что длится это пребывание уже не первый десяток лет. Лицо чиновника хранило выражение вселенской скуки, глаза лениво следили за полетом большой черной мухи. Появление Альдис с опекуншей вызвало у лейтенанта только короткий зевок.
– Чего так поздно-то? – ворчливо осведомился он. – Последний день, вечером отплытие. У нас и экзаменаторы, поди, разбежались.
– Как же я ее в начале сезона повезу? – возмутилась тетка. – Набьют они рыбы без меня, как же!
– Ну-ну, – лениво протянул лейтенант. – Ваше счастье, что Храм просил об увеличении квот и у нас недобор шесть человек. Иначе пришлось бы тебе, красавица, возвращаться обратно.
