Мое сердце – окованный медью ларец.
Как мне скинуть проклятую ношу?
Мое сердце – окованный медью ларец.
Отвезу его в море – и сброшу.
Я пойду на корабль и матросом наймусь.
Я родимую гавань покину.
Пусть ларец и свинцовую скорбь, его груз,
Похоронит морская пучина.
Я на два оборота закрою замок,
Чтоб надежнее бездна хранила
То письмо твое, краткое, в несколько строк,
Что о свадьбе твоей возвестило.
Только знай, что с собой я платок твой увез,
Тот заветный, с каймою зеленой.
А когда у меня не останется слез,
Я швырну его в омут соленый
(Жоан де Баррос)
– Далеко-далеко, а может быть, и наоборот – где-то рядом с нами, находится совсем другой, отличный от нашего, мир. Тонкий мир. Туда отправляются люди после так называемой смерти здесь, в верхнем мире. Потому что на самом деле смерти не существует, видишь ли, есть только переход.
Иногда в тонком мире оказываются и живые люди – например, во сне, или в бессознательном (тьфу-тьфу-тьфу) состоянии. Правда, проснувшись или очнувшись, редко кто вспоминает увиденное, именно поэтому о том мире мы не знаем почти ничего.
Может, оно и к лучшему.
На границе между нашим миром и тонким существуют места, именуемые "разломами". Это как… трещина в невидимом камне, что-то в этом роде. Я вижу, тебе весело, Тимба? Но я и не думаю шутить, давай, ты дослушаешь до конца, а уже потом будешь улыбаться? В одном из таких разломов и расположилась Отра – страна волшебных снов. Так её называют местные жители, хотя мне она поначалу больше показалась похожей на кошмар.
Я думаю, никто не знает, как по-настоящему выглядит Отра. Никто из людей. Собственно говоря, каждый видит её по-своему, поэтому спрашивать у прохожих, как пройти туда-то – дохлый номер, даже если они что-то и подскажут, всё равно в итоге придешь не туда. Лучше позвонить в Отринскую телефонную службу. Там сидит одна очень любезная девушка, всегда, ну или почти всегда готовая прийти на помощь. Правда, с головой у дамочки не очень, но это уже издержки профессии и, кстати, у неё спрашивать дорогу тоже бесполезно, зато можно просто поболтать, если вдруг тебе станет совсем одиноко.
В общем, я скажу тебе, что моя Отра выглядела, как наш с тобой родной Дивнореченск, если бы его нарисовал обкурившийся спейса художник сюрреалист. Ну хватит ржать, Тимба! Серьезно говорю: Босх отдыхает, чего я там насмотрелась. Одна только арка, обвешенная изнутри крылатыми обезьянами, чего стоит! До сих пор вздрагиваю, как вспомню… Или наш дом, заросший, господи прости, поганками по самую крышу. Но это у меня, а другие видели черты своей родной местности, может быть, только во всяких искаженных проекциях. А может, и вообще не своей… помнишь же, как оно бывает во снах? Ты, вроде бы, находишься в каком-то знакомом квартале, …и одновременно фиг знает, где.
А что, если я скажу тебе, что наши сны – это как бы не совсем и сны? А, Тимба?
Ладно, не будем отвлекаться, продолжу об Отре. Так вот, есть там одно место, которое всегда и для всех выглядит одинаково. То есть, не совсем, чтобы одно, скорее – одно из… Это дом номер сто двенадцать дробь два в Сумрачном переулке. Он неизменен при любых обстоятельствах, потому что этот дом по сути своей и не дом вовсе. На самом деле это портал, соединяющий миры. Найти его нелегко, но если всё же тебе повезёт, то… то у тебя есть шанс вернуться, даже когда ты конкретно заплутал.
– И ты его нашла?
Я повернула голову. Тимба улыбался. В его глазах отражалось солнце.
– Дом сто двенадцать. Дробь два. Ты же вернулась, значит, ты его нашла?
Я посмотрела на море. Там, на волнах, качалась мертвая чайка. Мёртвая? С чего я это взяла? Несмотря на адскую жару, по моим рукам, пробежал холодок.
– Наверное, – сказала я нехотя, закрыла заметки и отложила телефон. – Может быть. Не знаю. Не помню.
На самом деле я всё помнила. Просто вдруг мне расхотелось разговаривать с Тимбой об Отре. Он не верил в её существование – вот в чем было всё дело. А раз не верил, то какой смысл?..
Наверное, это была дурацкая идея – написать книгу о своих приключениях в ненашей реальности. Ещё более дурацкой идеей было поделиться этой идеей с Тимбой. А с другой стороны – с кем мне ещё делиться, если не с ним? Я думала, уж он-то поймет и оценит мои старания. И вообще мне казалось, что у меня хорошо получается, начало, во всяком случае, мне даже самой нравилось. Просто он завидует, что не ему первому пришла в голову мысль о книге, вот и всё.
Тимба засмеялся. Просто так. Ему было хорошо рядом со мной, и от этого весело. Что вовсе не отменяло того факта, что он сомневался в моей нормальности. Не важно. Мне тоже было хорошо рядом с ним, хоть иногда он и бывал невыносим.
– Не обижайся, Арин, – мягко сказал Тимба. – Просто эта твоя… история, ну, не укладывается ни в какие законы физики. Я уверен, что вся эта Отра тебе приснилась. Прости.
– Ой, не начинай, – я поморщилась.
Зачем он так? Вот зачем всегда надо всё портить? Но Тимба смотрел задумчиво, и под этим взглядом я внезапно почувствовала себя растаявшим леденцом.
– Но, не смотря на это, мне понравилось… да-да, понравилось. Почему ты так удивляешься? Я думаю, тебе обязательно нужно продолжать, Арина! У тебя интересно получается, и сдается мне, это даже может иметь успех.
В конце концов, кто сказал, что писать обязательно правду и только правду? Писательский вымысел ещё никто не отменял. А вдруг ты станешь известным фантастом? О! Я могу даже подкинуть тебе тему для следующего романа. Недавно услышал прекрасную псевдонаучную теорию об астральных близнецах…
Я многозначительно молчала, вглядываясь в его лицо. Он издевается или подлизывается? Какой ещё писательский вымысел? Да у меня бы в жизни не хватило фантазии всё это придумать.
И никакие близнецы мне в Отре не встречались. И без них только успевала уворачиваться от различного рода неопознанных существ.
– Арина, – засмеялся Тимба. – Очнись! Ну, ты совсем расплавилась.
Он дотронулся губами до моей щеки. Лёгкое такое прикосновение, осторожное, как будто бабочка, пролетая, задела крылом. Жара. Несусветная, невообразимая, беспощадная. Даже близость к морю и наше место не спасали от этого пекла. Мы лежали в тени на горячем белом песке, моя голова – у Тимбы на груди. Его кожа была как раскалённый асфальт, а мои волосы намокли от пота, и всё равно я не могла от него оторваться. В то лето мы вообще не могли отлипнуть друг от друга, и больше напоминали не каких-то там мифических астральных близнецов, а скорее самых что ни есть сиамских. Ладно, так и быть, прощу его сегодня ещё раз. Как и вчера, как и тысячу раз до этого. Потому что это Тимба, и этим всё сказано.
– Астральные близнецы – это люди, рождённые в один день, но не связанные между собой кровными узами, – продолжал тем временем заливаться соловьем мой неподражаемый любитель псевдонаучных теорий. – Но что-то роднит их, и держит что-то… иногда большее, чем кровь. Я недавно смотрел передачу по телеку, и сразу подумал, что это могли бы быть ты и я, но почему-то судьба распорядилась иначе. А, в общем, забей. Это, видимо, у меня от жары потекли мозги.
