Среда, 23 октября
Карл Мерфи был достойным, добросердечным человеком, семейным доктором и отцом двух детишек, растить которых ему пришлось в одиночку. Он много работал, делая все возможное для своих пациентов, список которых становился все длиннее и длиннее. Последние два года – после смерти любимой жены Ингрид – были нелегкими, да и некоторые аспекты самой работы давались тяжело, особенно когда приходилось извещать пациента о неизлечимой болезни. Но доктору и в голову не приходило, что он может нажить врагов и, уж конечно, что есть кто-то, ненавидящий его настолько, чтобы желать ему смерти.
Кто-то, планирующий убить его сегодня вечером.
Конечно, как ни старайся, каждому не угодишь, да и у него тоже всякое случалось. Большинство пациентов были людьми приятными и вели себя достойно, но попадались и такие, с кем нужны стальные нервы. И все равно он старался обращаться со всеми одинаково.
Доктор уже принял душ, переоделся после гольфа и теперь, задержавшись в этот октябрьский вечер у стойки клубного бара, потягивал в компании партнеров по турниру вторую пинту лимонада с лаймом, поглядывая незаметно на часы и ловя себя на том, что впервые за долгое, очень долгое время чувствует себя счастливым. В его жизни появилась новая женщина. Встречались они недолго, но доктор уже успел проникнуться к ней самыми теплыми чувствами. Он даже допускал мысль, что влюбился, но, будучи человеком закрытым, ничего не говорил об этом своим знакомым.
В начале седьмого – время поджимало – Карл Мерфи допил свой лимонад, совершенно не догадываясь, что на улице, в непогожей темноте, его уже поджидают.
Сестра Стефани забрала детей из школы и пообещала побыть с ними дома, пока он не привезет няню. Но задержаться она могла не позднее чем до без четверти семь – потом они с мужем собирались на деловой обед, и Карл не мог допустить, чтобы она опоздала из-за него. Он поблагодарил хозяина за любезность, выслушал ответные поздравления за хорошую игру и торопливо покинул заседание у девятнадцатой лунки[1], грозившее затянуться до позднего вечера. У него была другая программа, куда более интересная, чем заурядная попойка в компании, пусть даже и приятной, старых знакомых. Он спешил к женщине, соблазнительной и страстной, и от одной лишь мысли увидеть ее снова – после последней встречи прошло три дня – его, как когда-то в юности, бросало в жар.
Отворачиваясь от ветра и дождя, доктор прошел к парковочной площадке, в самый конец, где оставил машину, открыл багажник и загрузил сумку с клюшками и прочими принадлежностями. Потом сунул в боковой кармашек завоеванный приз, маленький серебряный кубок, и застегнул молнию. Не замечая ничего вокруг, он думал только о свидании. Господи, как же изменилось все с ее появлением! Она стала лучом света в его хмурой жизни. Последние два года, после смерти Ингрид, были настоящим адом, и вот теперь, наконец, ему открылся выход из затянувшихся, казавшихся бесконечными сумерек.
Предаваясь приятным мыслям, Карл Мерфи не заметил неподвижной, во всем черном фигуры, притаившейся под тартановым ковриком на заднем сиденье. Ему даже не показалось странным, что свет внутри не включился, когда он открыл правую дверцу. Со старенькой «ауди» в последнее время постоянно что-то случалось, что-то отказывало или, как бензиномер, работало по настроению. Он уже заказал новую А6 и ожидал поступления в ближайшие недели.
Сев за руль, доктор накинул ремень, повернул ключ зажигания и включил фары. Потом перенастроил приемник с «Классик FM» на «Радио-4» – послушать вторую часть вечерних новостей, – выехал со стоянки и покатил по узкой дороге около фэйрвея гольф-клуба «Хейуордс-Хит». Впереди показались огни идущей навстречу машины, и он подал к обочине, а когда уже собрался прибавить газу, услышал за спиной какое-то движение. В следующее мгновение что-то мокрое и едкое залепило его нос и рот.
Хлороформ, успел подумать Карл Мерфи, узнав характерный запах. Он еще попытался сопротивляться, но сознание уже путалось, ноги съехали с педалей, а руки соскользнули с руля.
Среда, вечер, 23 октября
Он поднес к глазам бинокль и, вглядываясь в темноту, навел на женщину, которую так сильно любил. Ночной прицел для арбалета, которым он пользовался для наблюдения, когда она выключала свет, лежал рядом, на столике.
Она пила какое-то белое вино – уже четвертый за вечер бокал – и снова набирала номер на телефоне. Вот, резко мотнув головой, отбросила прядь огненно-рыжих волос, упавших на милое личико. Знакомый жест. Она всегда делала так, когда нервничала или была на взводе.
Он не ответит, любовь моя. Не ответит.
Среда, вечер, 23 октября
Мужчины, боже мой! Что не так? В чем причина? В ней? Или в них?
Каждый делает в жизни глупости, думала Рэд. Большие глупости. Ты делаешь их, считая, что поступаешь правильно, и только потом начинаешь понимать, что ошибся. Ей, чтобы понять, понадобилось два года. Два года она никого не слушала, не принимала ничьих советов – ни семьи, ни друзей, ни даже полиции. И только через два года осознала, насколько опасен Брайс Лорен, мужчина, с которым она познакомилась и в которого влюбилась через объявление на страничке для одиноких сердец.
Если бы только можно было отмотать время назад, вернуться в прошлое с тем знанием и опытом, что были у нее теперь.
Пожалуйста, Господи.
Она ни за что не обратилась бы в то онлайновое бюро знакомств и не поместила бы там свое глупое объявление.
Одинокая девушка с огнем в волосах, 29 лет, чахнет на любовном пепелище. Ищет новое вдохновение, новое пламя для тлеющего костра. Приятного общения, дружбы и – кто знает – может быть, чего-то большего?
Большинство ответов – полный отстой. Но, с другой стороны, подружки предупреждали, что едва ли не все откликающиеся на такое объявление мужчины – женатики, которым и не надо ничего другого, как только перепихнуться по-быстрому.
Она отвечала подружкам, что по-быстрому неинтересно, но вот долгий и жаркий секс ее бы вполне устроил! Именно этого ей и недоставало те несколько лет, что были впустую потрачены на кретина Доминика, имевшего обыкновение проверять свою электронную почту уже через тридцать секунд после полуминутного секса.
К тому же Рэд считала себя достаточно умной, чтобы отличить проходимца от приличного парня.
Оказалось, что нет.
Она ошиблась, и, как выяснилось теперь, даже еще сильнее, чем представлялось тогда.
Прикладываясь в очередной раз к бокалу «совиньон блан» и считая в очередной раз доносящиеся из трубки гудки, Рэд и не думала, что за ней следят. Три. Четыре. Пять. Шесть. На часах – половина девятого. Карл опаздывал на свидание уже на полтора часа. И где его только черти носят?
