На первой странице было аккуратненько выведено: «Путешествие за границу», а в скобках добавлено: «дозволенного» и зачеркнуто, вместо этого стало «путевые заметки». Далее шли эпиграфы, совсем, как в настоящем романе.
«Взбираться на горы в незнакомой стране, высказывать наши мысли на иностранном языке, любоваться сиянием чужого неба – все это глубже вовлекает в тайну собственного существования…, вдобавок мы обогащаем свое самосознание, познаем в новых образах любовь и смерть, эфемерность и важность наших дел. Мы, то есть большинство, отправляемся путешествовать, чтобы лучше познать самих себя.»
Джон Чивер («Скандал в семействе Уопшотов»)
Так-с, и еще один.
Чего не встретишь в жизни человеческой?
Возможно все! Диковинный узор плетут
И ход судеб, и наши же чудачества.
Возьми какое ни на есть животное…
Насколько же оно людей счастливее
Да и умом покрепче!
Хоть осла возьми!
Уж он ли не страдалец? Да, однако же
Он сам себе не подбавляет тягостей,
Терпя лишь то, что суждено природою.
Но мы по доброй воле не колеблемся
добавить к неизбежным мукам лишние:
боимся чоха, а от слова грубого
приходим в ярость, стоит нам увидеть сон
Дрожим от страха, крика сов пугаемся…
Пустые страхи, ложный стыд, тщеславие!
Не от природы это зло – от нас самих.
(Менандр. Древнегреческий драматург IV века до н. э.)
И вот, наконец, само начало.
Небо затянуто тонкой пеленой облаков. (Сверху, с самолета, это сплошное белое поле, тонкий слой разложенного мохнатого ватина.) Снизу же пелена излучает свет и тепло. Это чувствуется даже отсюда, из окна вагона. На небо больно смотреть.
Такое сияющее небо я видел когда-то давно во сне, но впечатление от него настолько врезалось в мою память, что я ясно помню его и сейчас. Помню ощущение радости и счастья, когда я проснулся. Верно, луч света упал на мои веки… Может, это было мое рождение? Собственно, из-за этого неба я и купил
так называемого «Тройона», в его облаках есть осколок того неба… Но про это после…
Итак, представьте себе картину. Небо – молочная пелена, напоенная солнцем. Свежие, сочно-зеленые травы, пышные, округлые купы ив, зеркальная гладь
петляющей реки. Душноватый аромат трав, кашки, клевера доносится до моего чуткого носа. Будет парить!
Рама – не золоченое обрамление «Тройона», а темный силуэт вагонного окна, пересеченного опущенной рамой и металлическими стержнями с белыми занавесками по бокам. Мимо проезжают «С горки не спускать», «Пропан сжиженный», крытые брезентом танки, пушки на платформах. Проплывают ряды колючей проволоки. Поезд замедляет ход. Вот на холме и пограничный столб «СССР». Мы переезжаем границу.
Дребезжит звонок. Мелькает будка пограничника.
Неторопливый, но четкий перестук колес на стыках моста. Мы за рекой. Мы уже за границей!
Странное дело! Все то же: та же трава, те же ивы, а земля чужая. Трудно это осознать. Подобные мысли, видимо, приходят каждому, кто пересекает границу. Доказательством этому служит голос, раздающийся за моей спиной:
– Да… будет время, когда не будет никаких границ, все границы сотрутся… Будет одно мировое общество.
Это говорит мой сосед по купе, Федор Васильевич. Мне не хочется отвечать ему что-либо. Все рано я не добавлю ничего нового к ленинской теории о государстве.
У меня ощущение Пьера Безухова (или Андрея Болконского?). Вот он, «Пьеро-Андрей», бежит по Бородинскому или Аустерлицкому полю. Прекрасное синее небо. Щебечущие птицы в ветвях. Дурацки зеленая трава, цветы, может, даже обыкновенные лютики… а рядом война! Там, вдалеке, внизу видны синие выстроившиеся войска. Это – французы, враги.
Над ними появляются белые облачка взрывов, кажущиеся такими красивыми, безобидными и.. несущими смерть…
Эти ряды колючей проволоки вызвали непроизвольно тот же отклик: чувство неприязни, противоестественности, несовместимости с гармонией природы.
– Можно бы и без этого. Польша – дружественная страна, братский народ…
– Открыть границу, как это было сделано между Чехословакией и Венгрией…
– Знаете, этот опыт не совсем оправдал себя.
А рядом идет совсем другой разговор.
– …магнитофон прячется в волосах, а микрофон умещается в броши. Это – Мизер – Да… Техника в этой области шагнула далеко, достигла такого совершенства, что просто непостижимо! Взять хоть аппаратуру в американском спутнике!
– В этом отношении японцы опередили всех. Они (Знаете. Как делают?) покупают патент на изобретение… и сразу же начинают его усовершенствовать!
– А в области архитектуры?.. Нет! Это удивительная нация! Вы еще увидите…
Я не вмешиваюсь в разговоры. Я турист! Я еду в Австрию. Еду за границу в первый раз в своей жизни!
Я прохожу по коридору, замедляю шаг у раскрытого купе…
– …один наш товарищ, – раздается оттуда, – был в Англии. И вот …представляете себе, он не приходит ночевать в гостиницу! Все в ужасе! В панике! Всех подняли на ноги. Что делать? А он… (затяжная пауза) возвращается к себе в номер… утром… Причем подъезжает на шикарной машине. За рулем – красивая-красивая англичанка! Все так и обомлели!
Вы представляете, блондинка, пышные волосы, здесь вот так (жест рукой), красивые большие глаза… Все от зависти рты так и по открывали! Но его (уже скомкано), вечером посадили на самолет и немедленно, немедленно (она повторила это раздельно и четко, и мне показалось, угрожающе) … отправили домой. Мы даже и опомниться не успели.
– Упаковали и в самолет! Ха- ха-ха! Колоссально! Так и надо!
– А те-то! Эх, нам бы вот так, думают. Вот чудаки!
– А мне рассказывали такой случай… Мне нет дела до всего этого.
Да тут внизу что-то приписано. Стоит звездочка. Где же она в тексте? А… Вот! «… я и купил „Тройона“, но об этом после…»
Как трудно писать о себе! Весь я соткан из стольких случайностей, обстоятельств, встреч, впечатлений, увиденных картин, людей, на меня повлиявших… Если я начну все распутывать, то не хватит и нескольких книг, а о плавном течении рассказа и не может идти речи. Вот и сейчас. Я вспомнил «Тройона», а перед глазами встало лицо, по-стариковски одутловатое, с блеклыми серо-голубыми глазами. Лицо Анатолия Федоровича…
Я лежу на второй полке (ох, уж эти немецкие вагоны! Три полки с одной стороны! Попробуй уместись в эту щель!). Лежу и думаю о моей поездке.
Почему я поехал? Это зависть? То там, то тут только и слышишь: он был в Америке, в США, тот возвратился из Канады… а этот едет в Японию! Заграница! Это звучит так многозначительно и маняще!
У нас в отделе не дождешься, когда тебя пошлют в заграничную командировку! Черта с два! Мишка вот уже был и в Сирии, и в Англии, и в Бразилии, проездом
