Я обѣщалъ вамъ, любезный другъ, объѣздить Московскія окрестности и сказать нѣсколько словъ о томъ, что увижу. Исполняю свое обѣщаніе; но время, мною избранное, не благопріятствуетъ живописи предметовъ. Осенью хорошо сидѣть у камина, а не скитаться; хорошо думать, а не смотрѣть. Не даромъ Рускіе бранятся Сентябремъ мѣсяцемъ! Унылый видъ Природы располагаетъ только къ меланхолическимъ Іереміадамъ, для которыхъ нѣтъ нужды дышать туманами и прятаться въ коляскѣ отъ дождя: плакать стихами и прозою всего лучше въ кабинетѣ. Бѣдные люди мои конечно не понимаютъ, какъ можно по грязи ѣздить для удовольствія и въ Коломнѣ искать любопытнаго! – Наблюденія вашего путешественника не очень важны: что дѣлать? Москва не Римъ.
Я выѣхалъ изъ своей деревни не рано, и первымъ моимъ ночлегомъ было Кусково, нѣкогда столь извѣстное Московскимъ жителямъ, а нынѣ оставленное и забытое. Оно можетъ упрекать ихъ неблагодарностію! Бывало всякое Воскресенье, отъ Мая до Августа, дорога Кусковская представляла улицу многолюднаго города, и карета обскакивала карету. Въ садахъ гремѣла музыка, въ алеяхъ тѣснились люди, и Венеціанская гондола съ разноцвѣтными флагами разъѣзжала по тихимъ водамъ большаго озера (такъ можно назвать обширный Кусковскій прудъ). Спектакль для благородныхъ, разныя забавы для народа и потѣшные огни для всѣхъ, составляли еженедѣльный праздникъ Москвы. Роскошь можетъ быть нѣкоторымъ образомъ почтенною, когда имѣетъ своею цѣлію общественныя удовольствія. – Въ Кусковѣ два раза была угощаема Великая ЕКАТЕРИНА. Знаменитый путешественникъ, Графъ Фалькенштеинъ[1], удивлялся тамъ сельскому великолѣпію Рускаго Боярина. Наконецъ къ чести и славѣ сего помѣстья должно вспомнить, что въ немъ отдыхалъ на лаврахъ Герой Шереметевъ, когда отечество и ПЕТРЪ Великій не имѣли враговъ. Память и слѣды такихъ. людей украшаютъ мѣста лучше всѣхъ зданій великолѣпныхъ. Не только фамилія, но и Россія можетъ справедливо гордиться Графомъ Борисомъ Петровичемъ и тѣмъ добродѣтельнымъ Шереметевымъ, котораго мучилъ Царь Иванъ Васильевичь, желая узнать, гдѣ скрыты его мнимыя сокровища, и который отвѣтствовалъ ему съ великодушною кротостію: Государь! Я отравилъ ихъ на тотъ свѣтъ съ бѣдными[2]!
Теперь Кусково можетъ завидовать Останкину, которое въ самомъ дѣлѣ лучше мѣстоположеніемъ; первое есть старинное помѣстье Шереметевыхъ, а второе досталось имъ отъ Черкаскихъ. Славные Останкинскіе кедры присланы изъ Сибири Княземъ Михайломъ Яковлевичемъ Черкаскимъ; онъ былъ въ Тобольскѣ Губернаторомъ. – Вообще можно сказать, что наши старинные Бояре для сельскихъ жилищь своихъ не искали живописныхъ мѣстъ, которыхъ довольно въ окрестностяхъ Москвы. Одинъ Кирила Полуектовичь Нарышкинъ умѣлъ выбрашь несравненное Кунцово на высокомъ берегу Москвы-рѣки, гдѣ представляется взору самый величественный амфитеатръ. У насъ и нынѣ обыкновенно думаютъ, что въ деревняхъ надобно садитъ алеи, рыть пруды, строить бесѣдки; у всякаго свой вкусъ – но я люблю тѣ мѣста, которыя для своей пріятности не требуютъ никакихъ искусственныхъ украшеній. Люди не богатые, лѣнивые, а можетъ быть и нѣкоторые люди со вкусомъ пристанутъ къ моему мнѣнію. Чего стоилъ Кусковскій прудъ? Хорошо взглянуть на него; но здорово ли жить на берегу страшной, водяной массы, почти неподвижной? Рѣка чиститъ воздухъ: большой прудъ наполняетъ его только вредною сыростію. Кусковскіе сады, гдѣ глаза мои видѣли нѣкогда столько людей, представили мнѣ довольно печальныхъ мыслей! Тамъ, въ главной алеѣ, выставлялись прежде всѣ померанцевыя деревья изъ оранжерей: она казалась уголкомъ Гишпаніи. Теперь все уныло и пусто.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
