Звонок в дверь застает меня за работой. Я привычно бросаю взгляд на часы – гостья опоздала на пятнадцать минут. Хмурюсь: терпеть не могу людей, которые не ценят мое время! Особенно, когда их предупреждают о недопустимости опоздания. Возникает даже шальная мысль проигнорировать звонок. Пусть помучается, заслужила… Но я отбрасываю эту идею: встреча слишком важна и для нее, и для меня. Ничего, отомщу позже.
Неторопливо спускаюсь вниз. Второй звонок, долгий, прерывистый, застает меня на середине лестницы. Довольно улыбаюсь: звонящая нервничает, и это хорошо. Значит, мне потребуется меньше времени, чтобы убедить ее в серьезности случившегося. Она только начинает звонить в третий раз, когда я распахиваю дверь.
На пороге девушка, бледная и испуганная. Сегодня она скромно одета: простые светлые джинсы, белая блузка, светло-серый пиджачок… Глаза скрыты за большими темными очками, волосы стянуты в хвост. Мне больше нравится, когда она распускает их, особенно в такой солнечный, но ветреный день, как сегодня. Когда ветер треплет ее прическу, в густых прядях начинают играть золотистые огоньки…
- Пришла? Молодец, Элли. Но тебя же просили не опаздывать.
Она снимает очки, и я вижу ее перепуганные глаза.
- Прости, Робин. Я…
Отмахиваюсь. Ее оправдания меня нисколько не интересуют. Пропускаю ее внутрь и тщательно запираю дверь. Она так и стоит в прихожей, теребит ремень сумочки. Ох, Элли, Элли… Где же твоя самоуверенность? Мы проходим в комнату, я указываю ей на диван прямо перед огромной плазменной панелью. Достаю из бара бокал и бутылку виски, показываю ей. Она вздрагивает и отрицательно мотает головой. Пожимаю плечами, наливаю себе немного, добавляю лед и возвращаюсь к ней.
- А сейчас, моя дорогая, мы будем смотреть кино.
Ее зеленые глаза смотрят на меня с безграничным изумлением:
- Ты шутишь? Ты хочешь сказать, что я по первому звонку бросила жениха, помчалась к тебе через весь город только потому, что тебе не с кем посмотреть фильм?!
Вот оно, ее обычное высокомерие… Холодно улыбаюсь, кладу руку ей на плечо, и Элли как-то сразу сдувается, сникает.
- Ну почему же – не с кем? Но, я думаю, тебе бы самой не хотелось, чтобы это видел кто-то еще, кроме тебя и меня.
Беру пульт, щелкаю. Черный экран оживает. Теперь на нем какая-то каморка: стол, два стула, стеллажи… На столе телефон и журнал, из которого торчит шариковая ручка. Справа виден край дверного косяка.
Внезапно дверь распахивается. В комнату вваливаются двое, здоровенный мужчина в форме охранника, с кобурой на одном бедре и дубинкой на другом, и девушка в тонком летнем платье. Звука нет, но он особенно и не требуется. Мужчина жестом заставляет девушку опуститься на колени. Она подчиняется более чем охотно и сразу хватается за ремень его брюк. Расстегивает, тянет вниз бегунок молнии. Запускает руку внутрь… То что она вытаскивает наружу, размерами не намного уступает дубинке.
Элли вскрикивает и закрывает лицо руками:
- Зачем ты показываешь мне эту гадость? Выключи, выключи немедленно!
Я сильней надавливаю на ее плечо:
- Нет уж, дорогая, ты досмотришь это до конца!
На экране девушка ловко и умело начинает обрабатывать губами длинный член охранника. Тот запускает руку в ее волосы, притягивает ближе, заставляя впустить его глубже в ее полные губки. Запись черно-белая, и о цвете волос судить сложно. Вот только я прекрасно знаю, какого они цвета. И как ярко блестят в них искры на солнце, когда эта девушка распускает волосы.
Охранник рывком выходит из ее рта, резко поднимает и разворачивает ее, опрокидывая грудью на стол. Достает из кармана презерватив… Слава богу, об этом он позаботился. Натягивает его и одним резким рывком входит в нее. Снова хватает за волосы, заставляя приподнять голову. Трахает жестко и грубо… Не заметно, чтобы девушка протестовала против этого. Но, чтобы не оставить у зрителей никаких сомнений, мужчина тянет за волосы сильней. Заставляет девушку выпрямиться и повернуться, не переставая пронзать ее своим членом. Теперь ее лицо смотрит точно в камеру. На губах застыла пьяная улыбка, глаза прикрыты… Она явно получает удовольствие от происходящего.
Элли уже рыдает, закрыв лицо руками. Сжалившись, я выключаю видео. Залпом допиваю виски и иду за новой порцией. Слышу из-за спины:
- Налей и мне… Немного.
Я ставлю бокалы на журнальный столик и сажусь напротив нее. Ее руки дрожат так, что лед в бокале позвякивает. Я жду, пока она сделает пару глотков и спрашиваю:
- Ну и что это было? Как ты докатилась до такого?
Девушка судорожно вздыхает:
- Не знаю! Откуда это у тебя?
Зло усмехаюсь и делаю еще один глоток:
- Не у меня – у тебя! Это пришло на твою почту. Никто же не знает, что ты уже почти месяц ее не проверяешь, и всю переписку приходится вести мне!
Она краснеет еще больше:
- Ну, ты же все понимаешь… Мы с Коулом в этом месяце…
Грубо перебиваю ее:
- Если эта запись попадет к нему – не будет уже никаких «вас с Коулом»!
Она вздрагивает, словно от удара, и снова начинает рыдать. Сквозь всхлипы я с трудом разбираю:
- Нет… Коул любит меня… Он никогда…
Я не выдерживаю, вскакиваю и подлетаю к ней. Господи, как же хочется взять и придушить эту глупенькую, ветреную дурочку… Но даже это уже не спасет ситуацию. Хватаю ее за плечи. Трясу так, что ее голова просто мотается из стороны в сторону:
- Ты совсем сдурела? Представь себе газетные заголовки: «Элизабет Палмер, дочь и наследница короля фондовой биржи Арона Палмера, невеста звезды большого тенниса Коула Хендрикссона, трахается с охранником в какой-то подсобке!». Долго после этого продержится ваш роман?
Она уже просто задыхается от плача. Я пытаюсь успокоиться. Делаю еще глоток виски, стараясь не смотреть на нее:
- Как такое вообще могло произойти? Это может быть монтаж? Может, отдать запись Большеголовому на проверку?
Большеголовый, или Рикардо Эш – наш компьютерный гений. С людьми он общаться не умеет от слова «совсем», но когда речь заходит обо всем, что связано с компьютерами и интернетом, лучше его просто не найти. Мне такое решение кажется отличной идеей, но Элли, кажется, так не думает. Она вздрагивает и мотает головой:
- Не надо, Робин… Помнишь, мы отмечали мой день рождения? Ресторан, потом клубы? Это платье было на мне именно тогда.
Я пожимаю плечами:
- И что? Причем тут платье?
Она краснеет:
- Я с той ночи не помню почти ничего. Мне и про клубы-то девчонки рассказали. Это, – она тычет пальцем в экран – может быть как раз один из клубов.
- А может и не быть. Не лучше ли проверить?
Элли качает головой:
- Нет… Если запись настоящая, Большеголовый тут же доложит отцу.
Я хмыкаю:
- Боишься, папа лишит доченьку наследства?
Элли всхлипывает еще раз. Смотрит на меня исподлобья:
