– Все, Раффи! Раффи, фу!
Ее мягкие руки, с минуту крепко обнимавшие широкий, мохнатый загривок, разжались, и ароматная ладонь слегка похлопала по чувствительному мокрому носу.
– Р-рраф!
Не желая подчиняться, Раффи продолжал елозить передними лапами по Ее крепко стиснутым коленям и заискивающе вилять хвостом, быстро и упрямо вылизывая Ей лицо.
Лицо было соленым. Раффи не любил, когда Ее лицо становилось соленым. От этого он, сам не зная почему, всегда нервничал, и привычная обстановка комнаты внезапно становилась враждебной и такой тоскливой, что хотелось запрокинуть морду к потолку и громко взвыть – но он не смел, зная, что Она еще сильнее расстроится. Не в силах усидеть на месте от беспокойства, он в такие минуты делал все, чтобы Ей понравиться. И лишь когда Она начинала смеяться, комната переставала щериться на Раффи выпуклыми углами неприкосновенной мебели, проходило желание выть и рвать зубами окружающие предметы, и только тогда он спокойно шел к своей миске или умиротворенно укладывался у Ее ног, поддаваясь сладкой, расслабляющей дреме.
– Раффи! Я кому сказала? Место!
Тихо заскулив, белый мохнатый пес наконец недовольно отпрянул, чувствуя, что на этот раз так и не смог добиться желаемого. Нехотя улегшись на свою лежанку в углу, он принялся яростно грызть искусственную косточку, вымещая на ней всю свою досаду. Делая вид, что теперь он очень занят, Раффи продолжал искоса поглядывать в сторону дивана и, навострив треугольники ушей, слушал, как Она тихо сморкается в бумажный платок.
– Что ж, Раффи… Наверное, мы опять не дождемся, чтобы он тебя выгулял, а? – Спустя какое-то время вновь зазвучал Ее голос, и Раффи, мгновенно отшвырнув косточку в сторону, стрекозой сорвался с места и встал посреди комнаты, уставившись на Нее черными бусинами внимательных глаз.
С двойным щелчком свет вышел из комнаты, переместившись в коридор, и Раффи радостно выскочил вслед за ним, с нетерпением наблюдая, как из дверец шкафа выплывает коричневое шерстяное пальто, красный зонтик и вязаная шапочка. Еле утерпев, чтобы не начать прыгать раньше времени, Раффи позволил застегнуть на своей мощной шее ошейник с поводком, после чего первым кинулся к двери, крутясь под ногами и мешая отпереть замок.
Еще раз щелкнув, свет покинул коридор, и Раффи снова – каждый раз, как в первый, – почувствовал трепет от охватившей его прохлады лестничной клетки. Натягивая поводок и тихонько погавкивая, он резво побежал вниз по ступеням.
– Раффи! Раффи! Ну куда ты так несешься, я же упаду! Лошадь ты, а не собака!
– Р-рраф!
Раззявив пасть в широкую улыбку и высунув дрожащий розовый язык, Раффи с наслаждением втянул ноздрями сырой, холодный вечерний воздух. Крупные дождевые капли упали на востроносую мордочку пса, но от этого он лишь веселее потрусил по улице в сторону собачьей площадки, где, кроме них, уже никого не было. Подмокшая каша пожухлых листьев приятно похрустывала под его бодрой трусцой, чуткий нюх улавливал земляной запах осенней гнильцы и отдаленные выхлопные газы проезжей части. Остановившись перед большой лужей, мерцавшей в свете фонаря, Раффи с интересом наклонился, чтобы посмотреть, как на ее дрожащей поверхности надуваются водяные пузыри. Протянув лапу, он осторожно шлепнул по одному из них, как вдруг заметил, что из лужи на него пристально глядит белый мохнатый чужак. С громким лаем Раффи прыгнул вперед, ударив по незнакомцу всеми четырьмя лапами.
