Так кто в России нынче патриот?
Тот лицедей, что громче всех орет
С экранов, угрожая грозной силой,
Врагов готов «мочить в сортирах».
Клеймит позором дикий Запад,
Но денежку всегда берет на лапу.
Мол, «пятая колонна» виновата,
А патриоты все сидят в палатах,
Как пехотинцы, на передовой,
Не страшен им маразм и геморрой.
Коль зорче разглядеть, то прохиндеи,
Как лживый трубадур с пустой идеей.
Рвет горло ради шкурных интересов,
Считая, что народ сплошь из балбесов.
Сбегут от телекамер, микрофонов
Продажные и лживые персоны.
Ведь принцип у лжеца один:
Кто платит за туфту, тот господин.
Хотя народ за эту лажу платит,
О том молчат лукаво бюрократы.
Гражданство США имеют, Израиля,
Пентхаусы в Нью-Йорке, Тель-Авиве,
Дворцы и виллы на Лазурном берегу,
Чтоб не достались лютому врагу,
То бишь, российскому народу,
Рулит ведь ненасытная порода.
Чтоб без вина не мучила тоска их,
Имеют виноградники в Тоскане
И крупный винзавод в придачу,
Жар-птица власти принесла удачу.
Она у них на постоянной службе,
Такой им талисман и нужен.
В оффшорах у кого растет бабло,
Тот настоящий душка-патриот.
Принадлежит он к табору едросов,
Какие могут быть еще вопросы.
Когда труба на битву позовет,
Базуку схватит и рванет в… окоп?
Но в чей окоп, доселе неизвестно,
Английские предпочитает песни.
Хотя орденоносец, гимн поет,
За ту страну, где есть бабло, пойдет.
Для храбрости хлебнет 100 граммов
Прославят, даже скромного Абрама.
И не с экрана злобного, в натуре,
С пометом наловчился балагурить.
Ан. нет, жулье в Италию сбежит,
В дворец, чтоб беззаботно жить.
Но кто тогда Россию защитит?
Крестьяне и простые мужики
Пойдут в атаки, обнажив штыки.
Они, ведь не кричат, что патриоты,
С любой сумеют справиться пехотой.
Они не плутократы – соль России.
Не раз ее в сражениях защитили.
Жилье одно и паспорт лишь один
Имеет настоящий гражданин.
Чиновник тоже славный патриот,
Бюджеты и откаты он гребет.
Разрешено ему по чину брать,
За жабры крохобора могут взять
Силовики в погонах и фуражке,
Когда дадут на то отмашку.
Чтоб избежать ареста и посадки,
Делиться с «крышей» надо для порядка.
И депутат служивому под стать,
Умеет тоже воровать и лгать.
Но в грудь стучит: слуга народа,
Но тоже ненасытная порода.
Принадлежат ведь к табуну едросов,
А значит, клептоманы, кровососы.
Для человека с совестью и честью
В системе этой не найдется места.
Она его решительно отторгнет,
Не может воровать, считай негодный.
Коль правдой и свободой одержимый,
То чужд, опасен для основ режима.
Таких система душит и гнобит,
На профи постоянный дефицит
Нет потому прорывов и прогресса,
Что в кресла назначаются балбесы.
По блату управляют кланы
И продолжают стричь баранов.
Так кто в России нынче патриот?
Тот лицедей, что громче всех орет.
Изобрели едросы-скрепоносы,
«Распилы» и «откаты», и «заносы».
Такие в лексикон ввела слова
Достойная истории братва.
Народ страдает потому наемный,
Что у жлобов потребности огромны,
Из свиты, априори, уголовной.
Ведь нет пределов алчности, цинизму
В системе уникальной путинизма.
А работяги, тем лишь виноваты,
Что не пролезли в царские палаты,
Что очень далеки они от трона,
Хотя обречены кормить персону,
Чтоб не упала с головы корона.
Дилеммой озадачен демократ:
Что строим султанат иль паханат?
Но не получит точного ответа,
Хранит умеет ФСБ секреты.
Какой мужи смонтировали строй,
Что постоянно в злыднях люд простой?
На хлебе и картохе выживает,
Царю здоровья и добра желает.
Его огромной, мудрой свите,
Чтоб до отвала были сыты
Ведь пожелания и гроша не стоят,
Зато холопы торжествуют стоя.
Царю по барабану, нет дела,
Что население шибко поредело.
Мигранты быстро их заменят,
Они не просят много денег.
Довольствуются малым,
Чужие умножая капиталы.
Народ в стране великодушен,
Не помышляет о судьбе он лучшей
Бурлак, привык он к жесткой лямке
С рождения и до последней ямки.
Переживает стойко катаклизмы,
Готов принять очередную клизму.
Лечение приписали, блага ради
Режима стражи – плутократы.
Причем, по всей стране масштабно,
Чтоб обжираться не было повадно.
Решили: старики теперь обуза.
Избавиться быстрей от груза.
Устал, зачах – в утиль, в расход!
Пусть молодежь берет дела на горб.
Пенсионеров скоро изведут,
До пенсии они не доживут.
Нужны рабы, способные на труд.
А кто себя не сможет обеспечить,
О том за упокой, молитвы, свечи.
Вождь на медведе, на коне прекрасен!
Штыками он себя обезопасил.
И щуку-суку два часа гонял
И нищету уже с колен поднял.
Силовиков, хоть пруд пруди,
Растут их бесконечные ряды.
В два раза больше, чем в Союзе.
Чиновники тяжелым грузом
Сидят на шее тощих работяг.
Кто не при власти, тот батрак.
Великий кормчий и «народа слуги»,
Вы на кого поднять посмели руки?
Кому на верность присягали?
Теперь людей считаете врагами.
Умерьте олигархов аппетиты,
Что кровь сосут вампиры-паразиты.
Налогом прогрессивным обложите
И будет каждый россиянин сытым.
Кому принадлежат земля и недра
И почему народ страдает бедный,
Где за сырье и за ресурсы рента?
Но давит плутократов жаба,
В карманы граждан лезет лапа.
Зашить от клептоманов невозможно,
Ведь все равно поборами обложат.
Чтобы содрать три шкуры с масс,
Повысят цены на бензин и газ
Жулье, ворье, своих не тронут,
Их охраняет «крыша» и погоны.
Им пенсии по барабану,
Взимают мзду с баранов.
Уж очень непомерны аппетиты
У тех, кто сам себя назвал элитой.
Богатые становятся богаче,
А об убогих ангел плачет.
И кто же поднимается с колен?
Не видно позитивных перемен
Да здравствуют едросы-скрепоносы,
«Распилы» и «откаты», и «заносы».
Такие в лексикон ввела слова
Достойная истории братва.
Безбожником был Федор, атеистом,
Воинственно идейным коммунистом.
Внушал: «Религия, есть опиум народу»,
Стегал попов лукавую породу
С трибун высоких и в печати,
Те пребывали в грусти и печали.
Он призывал сурово: «Все святоши
В Фонд мира отдавайте гроши.
Доколе, паразиты, лоботрясы,
Вы облачились в дорогие рясы,
Кадилами с наркотою дымите,
Молитвы о спасении бубните.
На вас слепые прихожане, пашут,
Чтоб уминали до отвала кашу.
Напитки, брагу и деликатесы.
Наверно, разум помутили бесы».
Святошам он завидовал немало,
Но соблюдал параграфы Устава.
Карьера Федору тогда светила,
Увы, фанерой пролетела мимо.
КПСС жить приказала долго
И изменило тут же чувство долга.
Подальше спрятал партбилет,
Открыла Библия глаза на свет.
Средь ночи атеиста осенило,
Купил не плуг, а старое кадило.
И сразу понял: вера – это бизнес!
Не страшен ей ни черт, ни кризис.
Часовню на краю села возвел
И объявил, что он – отец Феол,
Жена Ирина, пышка – попадья,
Безгрешна, словно малое дитя.
От роду, как Мария, непорочна,
Хоть темперамент у нее восточный.
Послушники – балбесы-сыновья.
И в бизнес окунулась семья.
Достал кадило, крест и рясу
И посадил Ирину в кассу.
Установил тарифы на услуги,
В часовню потянулись веры слуги.
