Добрый вечер, господа! То, что вы сейчас держите в руках или судорожно перелистываете в читалке – это не серьезный сборник текстов. Это, скорее, первая проба самиздата, наполненная стихотворными работами разных лет, разных ступеней в жизни, эмоциональных состояний и кризисов (среднего возраста, интеллекта, экзистенциального…)
Зачем я все это пишу? Сама не знаю. Скорее всего успокаиваю свое же волнение и пытаюсь приблизиться к своему читателю. А я знаю, что мой читатель – есть часть меня, есть тот, кто близок ко мне душой, судьбой, мышлением. Мой читатель – моя опора на пути творческом, жизненном. На пути моего развития и саморазвития, на пути моих будущих побед или неудач. И сейчас я вам, о, мой читатель, пишу эти строки, будто Одиссей поет своему маленькому Телемаку колыбельную.
Мне неизвестно, где я нахожусь,
что предо мной. Какой-то грязный остров,
кусты, постройки, хрюканье свиней,
заросший сад, какая-то царица,
трава да камни… Милый Телемак,
все острова похожи друг на друга,
когда так долго странствуешь, и мозг
уже сбивается, считая волны,
глаз, засоренный горизонтом, плачет,
и водяное мясо застит слух.
Не помню я, чем кончилась война,
и сколько лет тебе сейчас, не помню.
И. Бродский
И ведь действительно, где мы все сейчас находимся? Я нахожусь за своим рабочим столом, он весь исписан ручкой, вокруг в стопках сложены книги и черновики, а на стене фотография моей Музы, портрет Бродского и Маяковского и то, на что мне стоит равняться, – стихи великих поэтов. Но, по сути, отвечает ли мое физическое положение на вопрос: где я нахожусь? Мое сердце живет через тысячи километров от меня, моя душа – в начале прошлого века. И я одна, калека, полуживая, полудышащая, состоящая из половин, исключительно половин самой себя. И это настолько же грустно и больно, насколько романтично. Возможно, та река времени и чувств, что несет нас сквозь года и поколения – есть река исключительно неопознанная даже нами самими. Мы видим только блестящую рябь поверхности и густую темноту там, на глубине. Но эта глубина – что она из себя представляет? Мы не знаем и не сможем узнать, мы просто плывем сквозь ее злую пелену, ведомые собственным течением, а если нырнем туда, то станем полузомби-полумудрецами, как в «Ящике с кошмарами» Паланика или в чем-то еще таком же мерзком и правдивом до тока по коже. А пока ты плывешь по этой надоедающей и впивающейся в самые извилины мозга водной глади, ты настолько привыкаешь к ней, что ни люди, проплывающие рядом, ни сменяющиеся друг за другом пейзажи не могу даже ненадолго привлечь внимание. Потому что ты и так видел все, глупенький, так зачем же записывать новые эмоции, если есть и старые. И постоянное повторение одного и того же, постоянное чувство дежавю и какого-то первобытного страха перед всем, чего мы не знаем. Страха самого себя. И мне приходится выписывать все это в рифмованные строчки, повторять раз за разом одно и то же, чтобы не забыть, наверное, что я человек, что я умею любить, что я (не) поэт, в конце концов! И каждый этот стих ножом впивается в горло, потихоньку затягивая на то самое дно. Хорошо, что сами стихи плохие, иначе потонуть было бы недолго.
Да, это плохие стихи. И я старательно рекомендую открывать данный сборник, читать их, не забывая об этом, держа эту мысль у себя в голове. Плохие стихи поэта третьего сорта, что лепит и лепит свою душонку и преподносит ее в таком вот странном виде. Я не могу претендовать на признание широких масс, я не тяготею вообще к народному признанию, да и признание хоть кого-то оно тут не так важно. Я стараюсь. Я работаю и стараюсь, пишу сотни слов в день, просто расписываясь, совершенствуясь, просто стараясь приблизиться хоть к какой-то планке, к минимальному порогу того уровня литературы, при читке которого хотя бы не тошнит. Да и пусть это звучит, как глупость, но послушайте! Ведь если стихи пишут, значит это кому-нибудь нужно? Да хотя бы миру, которому всегда нужна эта бес-полезная, без-дарная, не-счастная красота. Я не люблю свое творчество. Возможно, даже презираю. Но этот сборник вовсе и не нужен для того, чтобы почувствовать себя настоящим писателем/поэтом/творцом. Он нужен для того, чтобы приблизиться к самой нижней планке. Это самиздат, он и не делает меня писателем. Зато делает… человеком?
На одном детском новогоднем спектакле от моего любимого центра драматургии я услышала строки, которые вот уже почти полгода крутятся в моей голове.
И тогда выпали у человека все когти и острые зубы. Потому что он создан не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы любить и творить.
И тогда это маленькое, нужное только мне, моей Музе и моим друзьям издание становится не просто сборником больных отходов старого ржавого мозга. Он становится доказательством, громогласным заявлением всему миру и обществу: «Пусть я паршивый писатель, но какой-никакой человек!» А в том и дело, что и человек-то, по сути, никакой. Так, тунеядец, который ни пользы индустриальному, прогрессирующему обществу не несет, ни зарабатывает на хлеб своей писаниной, зато живет, как полноправная личность.
Обернитесь и посмотрите на самих себя, о, друзья мои. Обернитесь и посмотрите на себя. Ежели человек создан для того, чтобы он что-то создавал, то ответьте на вопрос: а что создаете вы? Есть много аргументов, чтобы послать меня к чертям собачьим, но ведь не только искусство можно создавать. Создать можно собственную жизнь, создать «заводы, газеты, пароходы», создать еще одного счастливого человека – самого себя. Пусть для этого мне настоящей приходится писать стихи, а мне из параллельных вселенных, возможно, запчасти для ВАЗа – значения не имеет. Это ощущение творчество дает мне почувствовать себя живой. Как бы это пошло не звучало.
Хотя и сама жизнь, по сути, пошлость, но это уже другая история.
искренне ваш, Майкрофт Холмс.
