Татьяна Кошкина
Растопить сердце Льва
Пролог
По мнению большинства знакомых Маргариты Соколовой, сейчас у нее дома должна быть шумная вечеринка, море шампанского и блеск пайеток. Но все было совсем по-другому.
— С днем рождения меня! Ах да, он уже закончился, — фыркнула Рита, потерла покрасневший от усталости правый глаз и с наслаждением зевнула. Вытянула под стол ноги в объемных тапочках-единорожках и глотнула кофе, который так давно налила, что даже в термокружке с крылатым ананасом успел остыть.
С огромного монитора на Риту смотрела счастливая семья. Высокий, хорошо сложенный мужчина обнимал пухленькую жену в симпатичном платье винного цвета. С другой стороны ей подставлял рожки нескладный худощавый подросток, которого пинками заставили причесаться перед фотосессией и надеть приличную рубашку. На руках мамы сидела улыбающаяся щекастая пятилетняя девочка в белых сандалиях со звездочками и в платье принцессы. Казалось, фатина там было больше, чем самой девочки.
Рита сунула руку в ворох бумаг и вытащила оттуда телефон, разметав несчастные листочки по всему полу. Короткое сообщение абоненту Лиля Никитина: «Фотографии готовы. Пришлю тебе несколько по почте. Остальное передам на дне рождения Аленки. С меня фотокнига и еще подарочек».
Улыбнулась. Воспоминания о крестнице всегда были теплыми, Рита никогда не думала, что кто-нибудь предложит ей стать крестной мамой. Обычно такое доверяют только самым близким друзьям или родственникам.
Маргариту Соколову, хрупкую блондинку, талантливого фотографа и очень активную девушку, знали в городе многие. Куда бы она ни пришла: закрытый кинопоказ, выставка, концерт рок-группы или открытие нового ресторана — везде будут знакомые лица.
Наверное, они думали, что в свой день Маргарита устраивает закрытую вечеринку для самых-самых ВИП, веселится с друзьями до утра. Но лишь единицы знали, что в этот день ей звонят всего три человека: отец, двоюродный брат Герман и Лиля Никитина, с которой они дружат вот уже семь лет. По-настоящему дружат, а не просто улыбаются друг другу при встрече и целуют в щечки. Они делятся друг с другом печалями и радостями, смеются над общими знакомыми и даже пару раз вместе сходили на маникюр.
Именно такие мелкие моменты Рита очень ценила. Это была возможность впустить кого-то в свою жизнь, внутрь скорлупы, которую много лет никто не мог пробить.
— Ну и где? — обиженно буркнула девушка, выключая компьютер. — Я вообще-то спать хочу!
На торчащем из-под завала бумаг циферблате высветилось четыре утра. За тяжелыми дверями фотостудии хмурое октябрьское утро уже вступало в свои права, напрочь забыв про обязанности. А нет, не забыв!
Громкий стук в железную дверь легко разбудил бы всех соседей, если бы они были. Но студия располагалась на заброшенной пожарной станции почти в самом центре города. Историческое, но не очень ценное здание несколько лет назад приобрел отец Риты и торжественно подарил увлеченной фотографией дочери. Тогда он еще наивно пытался купить ее любовь за деньги.
Рита подарок приняла, не могла иначе. Собственная студия! Оборудование по первости подкинул Герман, который тогда начал набирать обороты как фешен-фотограф и сам не прочь был поснимать в просторных помещениях. Он же помог найти строителей и оборудовать в небольшой башенке жилую зону. Настоящее убежище за тяжелыми железными дверями.
После смерти мамы жить с отцом Рита не захотела. Он пытался завоевать ее любовь, но ей оказалось сложно называть папой человека, который шестнадцать лет был где-то далеко и не знал о существовании дочери. Их отношения в последнюю пару лет были теплыми, и даже пресловутое «папа» звучало регулярно, но жить за городом в неприступной крепости? Ну уж нет!
То ли дело здесь. Тихо и просторно, можно работать хоть круглые сутки — мечта. А главное, недалеко от центра, где кипит вся городская жизнь.
— Открывай! — грозно рычали за дверью и дубасили по железке.
— А вот и подарочек. Хоть какая-то стабильность в стране, — хмыкнула Рита, медленно расправила плечи и потянулась. Спешить некуда, все равно этот псих никуда от нее не денется. По крайней мере, сегодня.
***
Руки обнимают до боли. Тяжелое дыхание и шепот.
— Прости меня, прости. Я не должен был уезжать…
— Ты не виноват, не виноват…
Бледные пальцы в рыжих волосах. Мягкие, осторожные прикосновения. Попытка подарить покой проваливается раз за разом.
— Я люблю тебя… Эльза.
Глава 1
— Ну привет! — хмыкнула девушка и протянула ему бутылку из темного стекла.
— О женщина, ты святая! — Взлохмаченный рыжеволосый мужчина с примятой отросшей бородкой зажмурился и сделал большой глоток горького крафтового пива. — Как твои дела? Целый год не виделись. Слышал про твою выставку, поздравляю, — прохрипел он низким с похмелья голосом, бережно сжимая в руке драгоценную бутылку.
— Пока не с чем, выставка откроется только в конце декабря, но работа кипит. Не сплю почти, готовлю снимки, еще ты тут ломишься в двери по ночам, — уколола его, чтобы не расслаблялся.
Рыжий лохматый небритый львище, вальяжно растянувшийся на диване, медленно и внимательно осмотрелся, будто проверял, что здесь изменилось за год. Шпильку в свой адрес он привычно пропустил мимо ушей.
— Думал, ты уже переехала в нормальную квартиру.
— Еще не выбрала, да и здесь удобнее. Все под рукой, не надо по всем пробкам на студию ехать ко времени. А ты как? Слышала, вернулся на прежнюю работу. Лучше себя чувствуешь?
— Нет, — посерьезнел мужчина и еще немного отпил, — просто решил, что пора перестать прятаться. Столько лет мыкался по конторам, но простая работа юриста не для меня, — на лице мужчины мелькнула ироничная полуулыбка, — скучно.
— Понятно. Завтракать будешь? Я вчера купила твое любимое «солнышко» и яйцами запаслась. Кофе во френч-прессе минут через пять дойдет до кондиции, — отчиталась Рита, сворачивая волосы в лохматый кулек на голове.
— Точно святая, — допил свою похмельную бутылку и поставил ее рядом с диваном. — И как ты все это запомнила?
— Ты здесь уже четвертый год подряд в один и тот же день, и вкусы у тебя не меняются, — хмыкнула она. — Только дура со склерозом не запомнит. К счастью, я не дура, да и склероз мне пока не по возрасту.
— Кстати, о возрасте и склерозе, — чуть вымученно улыбнулся он. — Чуть не забыл! Я же с подарком, — пошарил под одеялом и достал из кармана джинсов, в которых вчера завалился спать, маленькую бархатную коробочку. — С днем рождения, фея фотографии!
— Ты серьезно? — Рита слегка смутилась, но подарок все-таки приняла.
Крышечка открылась с тихим щелчком. На темной подушечке лежал золотой кулон в форме фотоаппарата, по кромке объектива которого рассыпана блестящая крошка. Только не говорите что!
