Предисловие. С Раулем Валленбергом в Хайфе
Даруй боящимся Тебя знамя,
чтобы они подняли его ради истины.
Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение?
Впервые я услышал это непроизносимое в СССР имя в треске радиопомех «вражеских голосов» и понял лишь, что разговор был о хорошем человеке…
В Советском Энциклопедическом Словаре 1987 года статья о Рауле Валленберге отсутствовала и это еще можно было понять: времена только начали меняться. Этот словарь содержал, однако, пять строк о клане Валленбергов «монополистической группе Швеции». Трудно понять другое: вышедшие позднее российские энциклопедические словари продолжали хранить полнейшее молчание о Рауле Валленберге. И это наряду с тем, что эти издания содержали массу статей о людях, которые явно не пройдут проверку временем и в недалеком будущем бесследно исчезнут из изданий данной «весовой» категории.
Большие советские, российские писатели братья Вайнер и Юлиан Семенов рассказали своим читателям о Рауле Валленберге то немногое, что знали сами, как только это стало возможным. Это были очень сильные, теплые и провидческие тексты. В великой книге братьев Вайнер «Евангелие от палача» (законченной в 1979 году (!) и хранимой в подполье) рассказ о Рауле Валленберге велся от лица палача, «нашего Скорцени», способного перебить человек десять голыми руками, полковника ГБ Паши (Павла Егоровича, если кому так больше нравится…) Хваткина, инициатора «дела врачей» по версии книги, и профессора права в «вегетарианские» времена Леонида Ильича:
«[Хваткин: ]
– Видит Бог – чистая правда! Если бы Валленберг, содержащийся в нижнем ярусе Сухановской тюрьмы, принял наши условия, всем от этого было бы только лучше. Но он, варяг жидовский, сука скандинавская, еврейский наймит, не принял наших условий, и всем от этого стало хуже, а уж ему-то в первую очередь!…
– Вам предлагается определенного рода миссия. Она состоит в том, чтобы вы поговорили с заключенным… одним из главных раввинов на территории СССР… чтобы он возглавил этот еврейский исход… Если вы сумеете уговорить …, то мы разрешим вам выехать на родину…
[Валленберг: ]
– Вы держите меня здесь восемь лет и однажды вы вынуждены будете меня отпустить. Даже если я не совершу эту мерзость предательства. Я готов подождать еще несколько лет…
[Хваткин: ]
– Господин Валленберг, не надейтесь. То, что вы мне сказали, – это глупость. Для вашей страны и для вашей семьи вы давно уже мертвы. Следы ваши потеряны навсегда. И если вы не проявите благоразумие и не захотите нам помочь, вы никогда отсюда не выйдете, вы безвестно сгниете в этом мешке…
– Больше я никогда его не видел. Через четыре года после этой встречи Громыко уведомил шведов, что Валленберг скончался семнадцатого июля сорок седьмого года в больнице Внутренней тюрьмы от сердечного приступа. Я не знаю, жив ли Валленберг сейчас или он скончался от сердечного приступа, но спустя шесть лет после его мнимой смерти я разговаривал с ним, и был он горбат, искривлен ревматизмом, почти облысел, хотя дух его был несокрушимо тверд. Он ведь так и не согласился!…»
В своей самой сильной книге «Отчаяние» Ю. Семенов рассказывает о М. М. Исаеве («Штирлице»), брошенном в послевоенные годы в застенки МГБ и оказавшимся этак в году сорок восьмом прошлого уже века в одной камере с Раулем Валленбергом:
«…Исаев снова посмотрел на фотографию, кивнул:
– Вы правы, это Валленберг, банкир из Швеции.
– Вам не кажется странным, что еврейский банкир из Швеции дружески беседует с палачом еврейского народа?…
– … Он работал в шведском посольстве в Будапеште, там Эйхман не только уничтожал евреев, но старался часть несчастных обменять на машины и бензин для рейха… Видимо, Валленберг… пытался спасти как можно больше несчастных…
– Дело в том, что Валленберг у нас… И мы располагаем данными, что он сотрудничал с Эйхманом… Мы не хотим портить отношения со шведами, нам хочется провести открытый суд и изобличить Валленберга, а потом выслать его к чертовой матери в Стокгольм… вы, как Штирлиц, а не Исаев, убедите его в целесообразности выйти на открытый процесс, принять на себя хотя бы часть вины в сотрудничестве с Эйхманом, то есть с гестапо, или же на открытом процессе дать показания в качестве Штирлица, а не Исаева, – что вы знали о сотрудничестве Валленберга с Эйхманом…
Назавтра Исаева перевели в другую камеру… перед ним был изможденный, поседевший, лимоннолицый Рауль Валленберг…»
Там, в камере, Исаев увидел «молчаливые диалоги» Валленберга с тем самым Власовым, читавшим и отчеркивающим ногтем примечательные места в Библии, перешедшей затем к Валленбергу: «…как бы в пику ногтю Власову – мизинец Валленберга: « И тогда как они будут в земле врагов их, – Я не презрю их, чтобы разрушить завет Мой с ними; ибо Я Господь Бог их… Вспомню для них завет с предками, которых вывел Я из земли Египетской перед глазами народов, чтобы быть их Богом.» Исаев поднял глаза на Валленберга:
– Молчаливые диалоги.
Тот кивнул.
– Поглядите Псалтырь… Пятьдесят девятый псалом…
Исаев закрыл на мгновение глаза, потер виски, прочитал на память:
– Даруй боящимся Тебя знамя, чтобы они подняли его ради истины…
Валленберг не смог скрыть восхищенного изумления:
– Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение?…»
Их разлучили, поняв, что Исаев заодно с Валленбергом и – против Конторы. Под предлогом будущей встречи с сыном Исаева одели в полковничий мундир, а затем вероломно привели к нему Валленберга: «…Валленберг увидел седого полковника, который медленно обернулся нему, узнал Исаева… тонко закричал и, наклонив голову, бросился к окну… он все больше и больше ощущал, что его, прежнего, нет уже; пуст; если что и осталось, то лишь одно отчаяние…» Далее читатель, который не боится узнать определение отчаяния, может прочесть его в этом месте книги – десять отчаянных строк…
