Осень, 2016 год
– Ты правда наивно полагала, что провела меня, Сладкий? – Алые губы парня растянулись в ухмылке.
Пугающе вкрадчивый низкий голос, загнавший меня в эту чертову ловушку, довел до мурашек. Я попалась, несмотря на предчувствие беды. Некуда деваться от синеглазого дьявола. Мы оба прекрасно понимаем это.
Когда дело касается Слейтера – я глупею. Не осознаю того, что творю или говорю, пока не станет слишком поздно.
Сильные мужские руки беззастенчиво обвились вокруг моей талии, провели по телу. Райан трогал, но не лапал. Лишь намекал на то, чем могло обернуться мое упорство – играть с ним не в игры, а в жизнь. Ловя урывками воздух, опустила лицо, постаралась выдохнуть то напряжение, в которое, по сути, загнала сама себя.
Меня стало поташнивать от дикого волнения, в которое я окунаюсь, только находясь рядом с Райаном, и это ощущение схоже с американскими горками: моментами накрывает эйфория, в крови подскакивает адреналин, моментами становится невообразимо страшно…
Сегодня явно не мой день. Этот вечер я не забуду никогда.
Он унизил меня. Снова.
До чего же я ненавижу его!
В мыслях лишь план, как нанести ответный удар этому сладко-горькому мальчишке, который привык играть не только со мной. Райан всю жизнь любил доводить людей. Я стала той, кто продолжает держать его в тонусе по сей день. Ну и что, что он старше меня на три года, и у него четверо друзей, и все они для меня враги? Не важно. Я все равно отвечу ему. Отплачу той же монетой.
Берегись, Райан Слейтер! И будь ты проклят!
2016 год
Я с нетерпением поглядывала на настенные часы. Кажется, минутная стрелка совсем не двигалась, время тянулось со скоростью улитки. Нетерпеливо поерзала на стуле за рабочим столом, поправляя на себе юбку, затем взглянула на Лили Стаффорд. Она тоже ждала, ведь его величество собственной персоной приказал нам быть на рабочем месте в чертов выходной день. Невольно я стала вспоминать, почему ненавидела этого парня. И как по глупости когда-то влюбилась в него.
Сама того не желая, мысленно возвратилась в ушедшие годы. Я вспомнила свою первую детскую боль неразделенной любви. Он никогда не испытывал ко мне и капли сострадания. Все время играл, врал, заманивал в свои безжалостные сети и никогда не давал мне передышки.
Как я заметила его впервые? Да все просто. Однажды ранним утром родителям пришло известие о страшной аварии на Золотом мосту, унесшей жизни двух пожилых людей. Тогда я узнала, что мой сосед по имени Райан Слейтер находится в реанимации, а за его жизнь борется весь медперсонал.
Стояло воскресное утро, бабушка Энни Майлс, которую я тогда считала своей родней, пришла к родителям в слезах. А мама увела ее на кухню.
– Что произошло? Почему бабушка плачет?
Родители поощряли меня, когда я называла Энни своей бабушкой, и никогда не разубеждали. Так у меня сложилось ложное мнение, что мы родственники.
– Нана очень расстроилась, детка, потому что недавно двое ее друзей ушли на небеса. А их внук, мальчик по имени Райан, сейчас находится в больнице. И очень возможно, что он присоединится к старшим родственникам.
Я знала, кто такие Слейтеры. Видела их частенько, когда те выезжали на прогулки, а мальчика старше себя запомнила из-за его симпатичной внешности. Он был на три года старше меня и довольно часто играл на придомовой территории. А иногда даже озорничал.
Мне он не нравился. Просто потому, что казался опасным и хулиганистым.
Я решила подслушать разговор матери и бабушки. Лучше бы я этого не делала. Возможно, именно тот первый шаг проложил мальчику путь в мое сердце. Тихонько пробравшись в кухню, где Энни и мама сидели очень грустные, склонившись друг к другу, стала слушать рассказ бабули.
– Они возвращались из отпуска на небольшом внедорожнике, когда навстречу им выехал огромный грузовик…
Так я уяснила для себя, что жизнь – хрупкая штука и надо обращаться с ней предельно осторожно. Не стоит пренебрегать даже малейшими правилами. Старшие Слейтеры скончались из-за неосторожности другого водителя. А их внук угодил в больницу. И их не вернуть. Как не вернуть здоровье мальчику.
Позже из слов отца я поняла, что Райан не был пристегнут и именно это спасло ему жизнь. При столкновении мальчика выкинуло из автомобиля. Он чудом остался жив, хоть и получил множество повреждений. Впрочем, делать какие-то прогнозы было рано. Райан мог никогда не очнуться.
То воскресное утро перевернуло не только жизнь этого мальчика, но и мою тоже. Я стала интересоваться новостями про моего соседа, а потом… непосредственно им самим. Больше месяца все мы следили за развитием событий, и, когда Райан пришел в себя, весь наш район стоял на ушах. Устраивали праздники. Выносили угощения. Райана вскоре выписали, и почти год ушел на полную его реабилитацию.
Райан пропустил тот год в школе. Пока остальные ребята ходили на занятия или играли в футбол, влюблялись или разбивали сердца, Райану меняли врачей. Родители часто возили его в разные клиники, показывали многим специалистам, им не верилось, что однажды сын снова окрепнет. Но это произошло. Именно тогда я научилась молиться, хотя не особо верила в Бога. Может быть, кому-то это покажется самонадеянным, но, кажется, это возымело эффект. Внутри себя я переживала маленькую смерть, следила за Райаном, присматривалась к нему и анализировала любые изменения. Боялась больше никогда не увидеть его прежним, полным сил и озорства хулиганом. Мне было важно знать, что с ним все в порядке, что он продолжает жить прежней беззаботной жизнью. Хотелось верить, что то ДТП не унесло с собой чистоту его детства.
Я не желала Райану зла и очень надеялась, что он не замкнется в себе. Но, к сожалению, мы не властны над нашими судьбами. Мои надежды не оправдались. Райан Слейтер оказался не тем, за кого я принимала его. После того случая Райан стал сущим дьяволом, демоном во плоти. Мальчишка-сорванец стал любителем устраивать пакости.
И главной его жертвой оказалась именно я.
* * *
Осень, 2008 год
В этот знаменательный солнечный день мы с подругой, как обычно, покидали здание школы «Аламида Хай». Уроки кончились совсем недавно. И вся толпа, удерживаемая объятиями стен, высыпала наружу.
Мы с Ли́ссой не спешили. Лучше идти медленно, но верно, чем нестись как угорелые. Конечно, у нас с ней были интересные планы на вечер. А днем обе собирались заняться домашними делами и только затем воссоединиться.
Мелисса и я ни дня не проводили врозь с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, а ей – семнадцать. Все старались делать вместе: учились, осваивали кулинарные книжки наших мам, гуляли во дворе, а иногда и в кафе ходили, когда родители позволяли нам повеселиться и подвозили на машине. Чаще всего с нами оставалась мать Лиссы – Кларисса Моргенштерн, утонченная артистичная леди с такими же светлыми волосами, как у дочери, и небесно-голубыми глазами. Мать и дочь были очень похожи. С той лишь разницей, что Лисса только познавала мир, а матери давно перевалило за четвертый десяток.
