Занесла меня, что называется, нелегкая в не очень дальние, но весьма далекие от привычной цивилизации края. Райцентр. Думал, что пропаду в этой целомудренной глубинке с нравами если не средневековья, то по крайней мере строгого социализма с деревенской гласностью. Однако не погиб. Оказались такие же люди, как и везде: пьющие мужчины и голодные женщины. Ну, а остальное зависело от системы плановых государственных поставок в эти края и помощи этим поставкам со стороны райпотребсоюза и предпринимателей.
Тем более, что местность была с достаточно платежеспособными шахтерами, которые не только зарабатывали, но также проедали и пропивали заработанное, и тратили еще на всякую фигню.
Поликлиника – как поликлиника. Таких сотни и тысячи по нашей необъятной стране в составе ЦРБ (Центральных Районных Больниц). Здесь с одной стороны работают, а с другой стороны лечатся.
Я устроился сюда не без расчета остаться на долго, – мне надо было прийти в себя после некоторых изменений в жизни, отдышаться, привести себя в порядок, настроиться на новую жизнь и выбрать новое направление движения.
Не мудрствуя лукаво и не изобретая велосипеда, я пошел работать в эту поликлинику, а ночами дежурить в стационаре. Как и всегда в прошлой своей жизни. Да и в будущей тоже.
Встретили меня спокойно и просто. И даже дали мед сестру для знакомства с работой и участком. Вот только участок был столь трудно досягаемым, что я сразу же стал на нем плутать.
Поселили в общежитии шахтеров в отдельной комнате. С умывальником, холодильником, столом и двумя кроватями. Так началась недолгая новая жизнь, давшая много нового в мое мировоззрение и для понятия, что такое наша глубинка «средней глубины».
Очень быстро начал дружить с сотрудниками и сотрудницами.
Ну, мед сестры созданы Богом специально, чтобы собирать сплетни и разносить их по кабинетам. Потому от своей новой мед сестры я в первую же неделю узнал всё обо всех. И стало сразу же легче знакомиться и выбирать себе круг для будущего существования. С ее же подачи сотрудники узнали кто я, что умею и какие у меня предпочтения, – я ей это сразу же всё рассказал, чтобы у окружающих людей не было ко мне дополнительных вопросов.
А пока начал заводить знакомства. Познакомился со всеми службами, специалистами, с многими сотрудниками, начальниками и пр.
– Ну, ты молоток! – говорили мне врачи-мужчины, когда узнавали о моих трудовых подвигах и достижениях на прошлых местах работы. Я сознательно не распространялся о своей личной и половой жизни. Ну, хотелось в глазах нового общества оставаться «мальчиком» с приспущенными в пол глазами. Надо же когда-то таким побыть!
Начал знакомиться и с врачами-женщинами. Вот только они все оказались замужем. Конечно, моя мед сестра уже рассказала, кто из их мужей алкоголик, кто с женой-стервой не спит, но спит с остальными женами города, кто спит с этими женами-стервами вместо гуляющих мужей… Словом, располагая такой подробной информацией, я совсем не хотел входить в круг завсегдатаев ряда женщин, равно как и впутываться в интриги с крепкими семьями. Понимал, что приключения меня сами найдут, как это было по жизни. И они не заставили себя ждать.
В числе врачей была такая Болеслава (Слава – если проще, и как ее звали между собой). Маленькая, худенькая, курносая «разведенка» с ребенком. Приехала в этот город чуть ранее меня из более глубокой глубинки, устроилась узким специалистом. В числе прочих рассказов промелькнула интересная информация: не смотря на свою любовь к работе, часто случались такие проблемы, как крики на больных, высказывания в их неполноценности прямо в глаза, уничтожающие устные характеристики на мед сестер и санитарок. Впервые я услышал такое, что врач в состоянии такого аффекта выбрасывает амбулаторные карты и истории болезни в окно прямо при больном после длинной тирады о их умственной несостоятельности. Что-то мне это напоминало, и если не далеко ходить, то именно из медицинской терминологии и практики других узких специалистов. В простонародье – ведьма и стерва. Любил в прошлой жизни с такими общаться и обращать их.
– Привет, Болеслава батьковна. Не скучаете одна в кабинете? – дело ближе к вечеру, поликлиника почти пустая как от медиков, так и от пациентов. Из под ее двери пробивалась полоска света, вот я и зашел на огонек.
– Привет. Слышала о Вас. Будем знакомиться? – она подняла голову от бумаг.
Я представился. Присел напротив, покрасовался, типа огляделся по сторонам. Не зря же я перед приходом и причесался, и надушился.
– Прием закончился, до окончания есть еще время, шаги по коридору услышу. Потому решил тоже познакомиться. В эти вечерние часы трудно ждать кого-то на прием, – основная масса уехали к себе в села, а местные городские разбежались по домам и огородам. Да и хозяйство тоже есть.
– Да, я это тоже заметила. Ко мне на прошлом месте работы шли в любое время, даже ночью. Не все понимают, что у врача тоже должно быть и личное время, и время для отдыха.
– Как я Вас понимаю. Сам вырос в семье врача, и врал через дверь, что мамы нет дома большее число раз, чем мне было лет или месяцев жизни.
Вот так и началось наше общение. Она писала амбулаторные карты своих больных, а я говорил и балагурил. Постепенно ей стало не интересно писать и слушать в пол уха, и она отложила писанину на завтра, и предложила чаю. До конца приема был еще почти час, и мы успели попить чайку.
Такие посиделки стали почти регулярными, когда позволяла ее и моя работа. После этого я или бежал в стационар, или уходил в общежитие. Ну, это общежитие было совсем другим миром, откуда я опять потом возвращался на работу.
– Ты всегда уходишь одна из поликлиники. А куда идешь после работы, – в скором времени спросил я.
– Ребенка забираю из детского садика. А что?
– Пошли я провожу тебя. Мне сегодня не надо на дежурство, а в общагу идти не хочется. Можем поболтать по дороге.
И мы пошли вместе. Болтали по дороге до самого садика.
Пацан у нее оказался общительный, и сразу после знакомства схватил меня за руку и начал рассказывать о своих делах в садике. Просто идилия. Хорошо, что пока они там собирались, я сбегал в ближайший магазин и кое-что купил. Еле-еле успел. Теперь, когда она у дома пригласила меня попить чаю у них, то я легко согласился. Надо было видеть ее глаза, когда как фокусник выставил на стол кухни сладости, вино и закуску. «Гусары гуляют», – усмехнулся я и рассказал, каким был гусаров в институте.
– Вино оставим на какой-нибудь праздник, сладости спрячь в шкаф и не перебивай аппетит ребенку, а сыр и колбасу нарежем к столу, – так я остался на ужин, который сначала затянулся, а потом просто сидели втроем и разговаривали.
