Я очнулся.
В машине. На пассажирском сиденье. Лобовое стекло запотело, а по радио играла песня «У шамана три руки».
Где я, ебать-колотить?
За рулем спал Толстяк. Спал крепко. Крепко и сладко. Именно так, и никак иначе. Толстяка я знаю хорошо, еще со школы. Нормальный такой кореш. Иногда, он становился тем еще пидором, но чаще, вопросов к нему у меня не было.
Я проснулся в его машине. В его Ласточке. В его старенькой «Тойоте Краун» с велюровыми сиденьями и задроченным движком.
Я открыл дверь, вышел из машины и оказался на обочине дороги. Вокруг шумели деревья, а в небе светили звезды.
Где же мы, блядь, находимся?
Асфальтированная дорога под моими ногами расплылась, а затем застыла, образуя бетонную реку. Может быть, река и приведет меня к тем гранитным плитам… А может быть, меня всего лишь, не отпустили колеса…
Во рту пересохло, и мной начала овладевать паника.
Надо хлебнуть пива и разбудить Толстяка.
Я точно знаю, что картонный ящик с десятью банками пива, название которого не играет никакой роли, лежит в багажнике и ждет своего часа.
Я обошел машину, открыл дверь со стороны водителя, хорошенько толкнул Толстого (чтобы этот пидор проснулся) и нажал на кнопку, открывающую багажник.
Голова Толстяка дернулась. Он потер глаза, моргнул и уставился на меня.
– Эй! Толстый уебан! Просыпайся. – Я подошел к багажнику, открыл его и взял несколько банок пива.
Пиво было теплым, противным и просилось назад.
Я вернулся к Толстому и вручил ему банку.
– Толстый, возьми, выпей. Легче станет.
– Где мы сейчас? – Он провел рукой по своей лысой голове.
– Хуй знает где.
Что еще я мог ответить?
– А где мы были до этого?
Я посмотрел вдаль. Куда же мы ехали? Откуда мы ехали? Я ничего не мог вспомнить.
– Блядские шайбы! Совсем не хотят нас отпускать и не хотят вернуть нам наши воспоминания.
– Я вообще нихуя не помню. – Толстяк выбросил пустую банку и взял у меня из рук еще одну. – Мы вчера выехали из Владика и направлялись в Находку. Это точно.
– До Находки… – я посмотрел по сторонам, – видимо, мы не добрались…
Толстый рассмеялся.
– Ха. Видимо, не добрались.
В кармане шорт я нащупал пачку сигарет и зажигалку.
– А почему мне так плохо, и что за жесткая абстяга? – Толстый снова провел рукой по своей лысине. – От чего такая ломка? Что мы такое съели?
– Толстый. Слишком много вопросов, – я затянулся сигаретой. – Думаю, мы сделали подвиг где-то по дороге.
– По дороге? – Толстый посмотрел на меня. – Разве мы не договорились, что в дороге не бахаем ничего запрещенного?
– Договорились, и ты не поверишь, аж целых три раза.
– Три раза?! – Толстый скривился. – Когда заключали договор в последний раз, там не было пунктов-исключений, напечатанных мелким шрифтом?
– Ты имеешь в виду, те самые слова между строк?
– Да, тот самый текст, в конце документа, который уже никто не читает.
– Или эти последние абзацы, которые быстро пробегаешь глазами?
– Те самые, под которыми ставят свою подпись.
– Ну… – я задумался и совсем забыл, с чего начался разговор.
– Да где, разъеби тебя, мы вмазались, и чем?! – закричал Толстый.
– Толстяк, я не помню ничего, так же, как и ты. И это точно из-за таблеток. На нас еще действуют эти блядские таблетки. Я думаю, через полчаса нас наконец отпустит, мозг начнет работать, и картина в нашей голове восстановится.
– То есть, пазл сложится?
– Точно. Пазл. Кусочки и фрагменты.
– Пива мне еще дай. И кстати… Пиво твое – говно, такое же, как и ты, – Толстый усмехнулся, явно радуясь своей шутке.
– Пить невозможно, но предложить мне больше нечего.
– Говорил тебе, давай возьмем «Сучанское».
– Заебал ты уже со своим «Сучанским». Тебе деньги платят за рекламу?
– Я расплачиваюсь деньгами и своим утренним похмельем. – Толстяк выбросил еще одну пустую банку. – Все-таки легче становится. Я тебе скажу одно. Судя по направлению ветра, расположению камней, непонятной погоде, твоему кислому ебалу и тому, что, моя «Тойота» до сих пор не сгнила, мы на планете Земля, в Приморском крае, недалеко от Владивостока. – Толстый распрямился и скорее всего решил, что шутка вышла охуенной.
– Этими словами я украшу памятник двухсотлетию Владивостока.
– Ха. Разве что надгробный.
В этот раз, шутка зашла мне, и я рассмеялся.
– Ладно. Хватит смеяться. Ты машину вести сможешь?
– Конечно. Я вмазанный лучше езжу, если что.
– Ага. Кто бы сомневался? Заводи Ласточку, и поехали.
Старенькая «Тойота Краун» сорвалась с места.
– Есть! – крикнул Толстяк.
– Что есть?
– Есть кусочек пазла.
– Рассказывай.
– Мы были в клубе. В самом задроченном, какой только может быть.
– Мы были в Техасе?
– Точно.
– Что еще?
– В клубе было темно, грязно, и пахло мочой.
– Мы, определенно были в Техасе.
– Что еще?
– На этом все.
– Блядь, это начинает походить на какую-то ебанутую комедию, где долбоебы просыпаются утром и не могут вспомнить, что было прошлой ночью.
– Типа «Мальчишника в Вегасе»?
– Да. Типа «Мальчишника в Вегасе». Только не в этот раз. Пошли бы они нахуй со своим мальчишником. Заезженный сюжет. Сейчас будем всю дорогу с тобой вспоминать, что было в клубе. Мне вот больше заняться нечем.
– Только не в этот раз. Ты прав. Но если что, я – Брэдли Купер.
– Нет.
– Да.
– Я внешне похож на Брэдли Купера. Мне он ближе.
– Что? Похож? Нет. Если ты и похож на Брэдли Купера, то только на Брэдли Купера из «Областей тьмы», где таблетки перестают действовать, и он снова становится тупым неудачником на отходняках с безумным наркоманским взглядом.
– Ну, тогда, я тот смешной бородач. Он охуенен.
– Галифа…
– Да, да, да. Галифинакис.
– Галифакис.
– Да и хер с ним. Что было в Техасе, останется в Техасе.
– Точно. Что делаем дальше, Алан? Разберемся по дороге?
– Мы свернем на ближайшей развилке. Я посмотрю, что у нас осталось. Найду пару пуговиц для хорошего сна, мы запьем их пивом и проспим до завтрашнего дня.
