— Ты сможешь, – указываю на свое отражение в зеркале. – Зайцевы не сдаются!
Черт, звучит совсем не впечатляюще. И Зайцевы постоянно сдаются. Семейка неудачников. И я во главе.
Мотнув головой, снова грожу своему отражению в зеркале. Нельзя размякнуть. Только не сейчас. В конце концов, правда на моей стороне. Я смогу.
Невысокие каблучки цокают по коридору, который, как в кино, увеличивается, превращаясь чуть ли не в тоннель. Коленки подозрительно дрожат.
Не каждый день жены решаются уличать мужей в измене. Так ведь?
Многие знают, что муж ходит налево, но мирятся с этим в мнимой иллюзии, что любят-то их. Ведь к ним возвращаются.
Некоторые делают вид, что не знают. Обманывают сами себя, закрывая глаза на очевидное, чтобы не страдать.
Некоторые и впрямь не знают. Живут в счастливом неведении, пока их мужья шпилят других. Дурочки.
Некоторым не изменяют. Верю в это. Где-то же должно быть счастье, правда?
Но это не мой случай. В моем – обманываться глупо.
Я знаю про своего мужа все. Малиновский Илья Леонидович, тридцать шесть лет, непробиваемый, беспринципный гад. Красивый, как бог, коварный, как дьявол. Одержимый своим бизнесом и готовый ради него на все. Абсолютно на все, включая любую подлость, которую только может подкинуть ваша фантазия.
Я – одна из таких подлостей. И со мной он тоже не церемонится.
Почему я должна молчать и терпеть, так ведь?
Распахиваю дверь в приемную. Никого. Так дело не пойдет. Мне нужно, чтобы все знали, какой мой муж подлец. Иначе все это крики в никуда.
Набираю на телефоне несколько внутренних номеров наугад и устрашающим шепотом сообщаю, что шеф срочно вызывает.
Жду пару минут, а потом вежливо стучу в дверь. Тишина. Естественно. Решил он перепихнуться с какой-то девицей во время обеда. Тоже мне, гениальный план. И не стыдно ведь даже.
Стучу со всей силы, потом поворачиваюсь спиной и добавляю каблук.
— Открывай, кобелина! – повышаю голос, и дверь распахивается.
Я чуть не падаю спиной вперед, но в последний момент меня ловят сильные руки. Из которых я тут же высвобождаюсь. От греха подальше. В плане, подальше от Малиновского.
Взгляд мужчины надо видеть. Изумление, непонимание, недоверие… Короче, охренел знатно. Я выдавливаю улыбку.
— Привет, милый, – и толкаю его внутрь кабинета.
Все тот же эффект неожиданности заставляет мужчину повиноваться.
А тут прямо классика жанра. Дылда под метр восемьдесят с большой грудью.
— Какого черта происходит? – цедит Малиновский.
Я пользуюсь его замешательством. Придает силы.
— Это кто? – спрашиваю сурово.
Илья, помолчав пару секунд, усмехается. Садится в свое кресло, смотрит уже не удивленно, скорее, с любопытством.
— Модель, – отвечает мне, потирая указательным пальцем свои губы.
Взгляните на него, а, пришел в себя. Смотрит так, словно это не я его на другой бабе застукала, а он меня тут на работу принимает.
Девица в это время испуганно путается в своем платье, пытаясь одеться.
— Ах, вот как, модель. Последняя новинка из каталога, полагаю? – продолжаю я. – С удобными раздвижными ножками.
— Да как вы сме… – начинает девица, наконец разобравшись в платье.
— Вон пошла! – рявкаю я.
Она даже обижается, правда. Приперлась в обеденный перерыв перепихнуться с женатым мужиком, и губу всерьез надула на мои слова. Правда, поскакала на выход, коза.
Провожаю ее взглядом и довольно киваю сама себе. Зрителей собралось достаточно. Кроме тех бедолаг, что я вызвала, стоит и Ангелина, верный секретарь Ильи. Надеюсь, ей не попадет.
— Это что было? – чуть ли не по слогам интересуется Малиновский.
Я распрямляю плечи и снова повышаю голос:
— Измена! Измена среди бела дня. Когда у тебя такая жена, как я! Умница, красавица и ураган в постели!
Малиновский вздергивает брови в явном обалдении. Ладно, не ураган. Это я, конечно, преувеличила. Так, легкий бриз… Последнее время я бы даже сказала, сухая пустыня без намека на ветерок…
И он виноват в этом! Гад! Муж! Нет, все-таки гад!
— Что за сцена, Марья… – он запинается, обратив внимание на зрительный зал.
— Я требую развод! – выпаливаю я. – Я такое терпеть не буду!
До Малиновского доходит. Взгляд тяжелеет, я поправляю ремешок на юбке, теряя уверенность. Встает со своего места, приближается ко мне. Вжимаюсь попой в стол переговоров. Сглатываю. Когда он вот так надо мной стоит, большой, сильный, красивый, я всегда теряю не только слова, но и волю. А потом и самоуважение, когда анализирую случившееся. Но не сейчас! Не сейчас!
— Дверь закрыть, – рявкает Малиновский в сторону Ангелины, и она быстро выполняет приказ, оставляя меня наедине с этим негодяем.
— Развод? – мужчина ставит ладони на стол по сторонам от меня.
Оказывается слишком близко. Давит своей мощью. Тоже мне, тестостероновый монстр. Не поддамся. Не в этот раз.
— Раз-з-звод, – произношу совершенно неуверенно. Тряпка!
— Развода не будет, – ласково и одновременно хищно улыбается мой муж. – А за это выступление накажу.
Я нервно сглатываю и в который раз думаю: да как же я так вляпалась-то?
некоторое время назад
Марья
— Все будет хорошо. Все будет хорошо, – повторяю, как мантру.
Опускаю взгляд на блузку и тяжело вздыхаю. Красное пятно от вина на груди – такая себе красота. Застирывать бессмысленно. Не сойдет, а даже если бы сошло, что же мне, в мокрой блузке церемонию вести?
Не спеша стягиваю ее и с сожалением вздыхаю, снова разглядывая пятно. Минус две тысячи от того, что я получу сегодня. И ничего не поделаешь, главное. Шмот для таких мероприятий нужен приличный.
Аккуратно складываю блузку и убираю на место сарафана в котором приехала. Конечно, наряд неподходящий. Совсем.
Но что делать? Без меня всего равно свадьбы не будет. Думаю об этом с легким злорадством, стягивая юбку. Пушап тоже приходится снять, под сарафан он никак. Минус один от размера груди. Остается плюс один. Ну хотя бы мы в плюсе. Пучок никак не подходит, выгляжу идиоткой. Распускаю волосы. Расчесываюсь, приговаривая:
— Ненавижу свадьбы.
Да, это правда. Я работаю в ЗАГСе, соединяю, так сказать, судьбы воедино. Веду выездные регистрации.
Самый счастливый день в жизни, да? Для них – да. Но если бы вы только знали, как все свадьбы похожи друг на друга. До оскомины на зубах. Не только программа. Одежда. Поведение. Позы. Слезы. Девичьи грезы. И все остальное прочее.
Раньше хоть иногда какая-нибудь парочка фриков в костюме стиляг придет. Теперь и это запретили. Скука.
Зато выездные регистрации приносят деньги. А они мне, ой, как нужны сейчас.
— Любовь – это большое сокровище, дарованное человеку.
Знаете, сколько стоят похороны? Дохуана. Я, конечно, скорблю о бабуле, но ей было девяносто два.
