Соседи семью Строгановых называли «зажиточные», определив этим словом не только материальное положение, но и социальный статус. В конце пятидесятых, осуществляя «гениальный план дорогого Никиты Сергеевича», в стране развернули невиданное по размаху и масштабам жилищное строительство. «Хрущобы» росли как грибы. В кинохрониках того времени радостные лица советских граждан, переезжающих в новостройки из коммуналок, стали непременным сюжетом. Счастливые новоселы ходили по своим квартирам, для чего-то пытались ногтем отколупнуть обои, видно, проверяя качество строительства, и обязательно открывали краны в кухне, радуясь воде, как папуасы стеклянным бусам. В трехкомнатную квартиру одной из таких пятиэтажек в Марьиной роще и вселились Строгановы – мать, отец и восьмилетний Гелий.
Гелька рос пацаном тщедушным, хилым и неповоротливым. Математические задачки и примеры он щелкал, как семечки, а вот на уроках физкультуры его обгоняли даже девчонки; о том же, чтобы перепрыгнуть через гимнастического «коня», он и мечтать не мог. Обидная кличка «Костыль» приклеилась к нему на долгие годы, отравляя все его мальчишеское существование. Школу он в итоге возненавидел и проявлял чудеса изобретательности, чтобы найти причину пропустить урок физкультуры.
Может, переезд в новый дом на ребенка так подействовал, может, была какая иная причина, но только в новой квартире он сразу как слег, так и не поднимался. Врачи ходили в дом табунами – у бабы Ани, вдовы известного московского врача, связи в медицине были обширные. Но все эти светила, осмотрев мальчишку, только руками разводили. Градусник всякий раз показывал всего лишь на одну десятую выше температуры трупа, но никаких заболеваний, явных или скрытых, врачам обнаружить так и не удалось. Бедняге все вены, указательные пальцы и мизинцы иглами искололи, но ни вирусов, ни воспалений, ни каких либо других недугов не выявили. В итоге, поставив невнятный диагноз «упадок сил», велели усиленно питаться, непременно включив в рацион икру, вонючий и противный рыбий жир, сливочное масло и другие калорийные продукты, от которых его тошнило. Он капризничал, сжимал зубы, даже плакать пытался, но кормившая его баба Аня (родители вечно пропадали на работе) была непреклонна и своего в итоге добивалась.
Через несколько месяцев после переезда, когда уже мебелью обзавелись, родители устроили новоселье. Собрались гости, в основном коллеги отца, но за стол долго не садились, кого-то ждали. Наконец раздались радостные возгласы: «Приехал, приехал, Игорь Васильевич приехал!» Оказывается, ждали академика Курчатова, под непосредственным началом которого работал профессор Леонид Петрович Строганов. Уселись за стол. Выпили, как водится, за новоселье, какое-то время спустя кто-то предложил выпить за молодых ученых, подающую надежду смену корифеев советской атомной науки. Вот тогда-то Курчатов и спросил:
– А где ваш наследник, Леонид Петрович, у вас ведь сын, я не ошибаюсь?
– Сын, сын, – подтвердил профессор. – Только он приболел.
– А что с ним?
– Да врачи сами толком понять не могут. Говорят, упадок сил.
– С чего бы это? – удивился Курчатов и скомандовал: – Пойдемте-ка навестим молодого человека.
Когда взрослые вошли в его комнату, Гелька полулежал на высоких подушках и учился свистеть. Научиться гонять голубей – а свистеть при этом просто необходимо – было его давней мечтой. Пока получалось плохо. Засовывая в рот то по одному, а то и по два пальца каждой руки, он лишь извлекал жалкое шипение. Но именно в тот момент, когда вошли отец и какой-то дядька со смешной бородой мочалкой, наконец из его рта вырвался долгожданный залихватский свист. Отец нахмурился, но дядька рассмеялся и сказал с явным одобрением:
–Достойное занятие, я так не сумею. А ну-ка повтори!
Потом присел на краешек дивана, где лежал мальчик, и спросил:
– Стало быть, тебя назвали Гелий. А в честь чего, знаешь?