Мое детство прошло в частном доме. У нас работала семейная пара, которая помогала по хозяйству. Василий и Татьяна. Иногда (по праздникам) муж слегка выпивал, и я помню, как они ругались. Одна фраза запомнилась мне с детских лет. Он говорил ей: «Чего ты тут умничаешь? Ты из моего ребра сделана!»
Василий говорил это без злости в момент спора и с полной уверенностью, что транслирует непреложную истину. Я не понимал смысла этого выражения, но чувствовал в этой фразе явные нотки унижения супруги, хотя и не видел для этого никаких оснований. Она работала не хуже него, объективно выполняла больше обязанностей.
Услышав эту фразу в какой-то по счету раз, я пошел к родителям и спросил, что она означает. Детский ум никак не мог уловить взаимосвязь между ребром и созданием человека. С Ветхим Заветом я тогда был незнаком. Родители объяснили мне, откуда взялось это выражение, но полное понимание фразы пришло ко мне значительно позже.
Муж чувствовал себя главным, потому что историческая, а точнее, библейская догма, которую создал не он, оказалась на его стороне. Ему даже придумывать никаких аргументов не пришлось, за него все было решено тысячи лет назад. Родовая память служит хорошим проводником через века, чтобы мужчины не забывали про свои главные козыри.
Я сам вырос в семье, все ключевые решения в которой принимал именно мужчина. Назовем это внешней гранью: на людях все решает мужчина, он главный в семье, он зарабатывает деньги, служит защитой и опорой для своих близких. Изучая свою личную родовую историю, я понял, что все женщины нашего рода жили в тени. И я видел в этом проблему, в которой хотел разобраться.
Мой дед был очень известным. В регионе, где он проживал, его знала вся округа. И хотя он умер еще до моего рождения, даже когда я потом учился в школе, некоторые одноклассники подходили ко мне и говорили, что их отцы или деды работали у моего деда. Все его знали, уважали и вспоминали даже спустя двадцать и более лет после смерти.
У деда была супруга, моя бабушка, которая вырастила пять детей, она занималась их воспитанием, хозяйством и бытом. И которая, я в этом уверен, принимала активное участие в решении многих вопросов. Она обеспечивала тыл семьи, пока ее муж занимался внешними делами и создавал свою репутацию.
То, что семья была зажиточной, имела статус, – это общая заслуга. Не в меньшей степени ее, чем его. Проанализировав эту историю, я понял, что это тенденция культуры того времени. Мужчина деловой, всегда на людях, решает вопросы. А женщина – в тени.
Примерно так же выглядели и отношения моих отца и матери. Но как ребенок, который рос в этой семье, я видел, сколько всего делала мать для семьи. Это и есть внутренняя грань. И так жили миллионы семей.
На стороне патриархата работает так называемая родовая совесть. Со временем она видоизменяется, потому что не отвечает старым устоям, но крепко заседает на родовом уровне и заставляет мужчин бить себя в грудь и напоминать женщине, что она сделана из его ребра.
А женщине в этой истории вдвойне непросто, потому что, несмотря на то что она уже строит карьеру и активно занимается саморазвитием, все еще признает старые устои. А если не принимает, то в какой-то момент все равно понимает, что хочет, чтобы рядом был мужчина-самец, который будет принимать решения, зарабатывать деньги и оберегать ее. Хотя, по сути, она уже сама может заниматься всем этим, родовая совесть навязывает свое. Потому что так было у женщин ее рода и так принято веками.
