Глава 1. Приговор
– Вы уверены, ошибки быть не может? – я все еще пыталась зацепиться за глупую надежду, что дядечка в белом халате перепутал меня с какой-то другой своей пациенткой.
– Увы, Вероника Семеновна, мне бы тоже этого очень хотелось.
Строгий мужчина среднего возраста, роста и веса смотрел на меня со смесью сочувствия и смирения. Ни один врач не получает удовольствия, если он не больной ублюдок, говоря больному о смертельном диагнозе. Тот, чьей фамилии я даже не пыталась запомнить, ведь была уверена, что пройду медкомиссию за пару дней и забуду о неудобствах, протянул через стол бумажный платок. Только сейчас почувствовала, что по щекам проходят неровные мокрые дорожки.
– И что теперь? – понадобилось время, чтобы я смогла справиться с голосом.
– Необходимо пройти более полное обследование, я выпишу направление. И, Вероника Семеновна, не стоит думать, что это – приговор. Современная медицина зашла очень далеко, и шансы на выздоровление, пусть и небольшие, врать не буду… Но они есть! А это – самое главное в вашей ситуации. Вы слышите меня? Понимаете, о чем я?
Сложный вопрос. Что-то про мое отсутствующее теперь будущее?
– Девушка, – доктор встал со своего места, пересек довольно широкий кабинет и присел рядом на соседний стул. – Я знаю, как сейчас тяжело и страшно. У нас есть психологи, они вам помогут. Еще раз: не стоит себя хоронить раньше времени, мы сделаем все, что в наших силах. Но многое зависит от вас и вашего состояния.
Он снял очки и устало потер переносицу. Потянулся за кувшином в центре стола, налил и протянул полный стакан мне. Не уверенная, что смогу удержать его трясущимися руками, я помотала головой, отказываясь.
В голове сотней жужжащих роев вились мысли, главной из которых была: за что? Неужели я не достойна хотя бы крошечного кусочка пусть не счастья, но чего-то очень на него похожего. Спустя десять лет мытарств и скитаний, борьбы с системой и, чего уж там, бесславного проигрыша ей казалось, что я нашла свое место под солнцем. Оно включало всего ничего: съемная квартира в спальном районе Питера, работа в должности менеджера в одной довольно перспективной компании, налаживание приятных отношений с намеком на серьезность с мужчиной, чья фирма сотрудничает с нашей. Служебный роман пока не перетек в нечто большее, нежели несколько свиданий в приличных ресторанах, но я верила, что все впереди. Кто бы мог подумать, что мое оптимистичное «впереди» окажется не более чем миражем.
Когда родители и младший брат разбились в авиакатастрофе, меня словно разбросало по кускам вместе с фюзеляжем. Собраться обратно оказалось крайне тяжело, это был почти что подвиг. Помогли друзья, причем не мои, а родителей. Они взяли на себя все хлопоты, оформление документов, пособий, наследства. Но даже они были бессильны, когда хитрые партнеры отца умудрились переписать на себя все активы задним числом. Меня выкинули из квартиры на Петроградской набережной, заморозили счета, перестали перечислять деньги на обучение в элитной школе. Выйдя из апатии, я попыталась что-то доказать, но куда там. Система, будь она неладна! Сил хватило ненадолго, и я сдалась, свалила на другой конец мегаполиса в надежде никогда не видеть эти мерзкие рожи псевдопонимающих акционеров. Плюнула и начала жизнь заново, бережно храня в сердце память о близких и любимых людях, которые так рано меня покинули. Видимо, наша встреча назначена скорее, чем я предполагала.
Из раздумий вынырнула уже в коридоре, придерживаемая заботливой рукой главной медсестры. Женщина что-то говорила, заглядывая в глаза, гладила по волосам и предлагала кому-нибудь позвонить. Странно, но вот как раз этого хотелось в последнюю очередь. Жалость не самое приятное, что я чувствовала по отношению к себе. Да и есть ли смысл кого-то тревожить?
Видимо, вопрос я сказала вслух, потому что медсестра с укором покачала головой:
– Деточка, конечно, есть! Тебе же теперь лечение ого-го какое предстоит! Ну, да ты не переживай. У нас Севастьянов знаешь, какой? Он с того света достает, за руку из-за черты выводит. Нельзя надежду терять, милая. Никак нельзя!
Что-то слишком много этой надежды на одну маленькую меня. Я совсем по-детски шмыгнула носом и, вздохнув, потащилась к выходу, так и не поблагодарив сердобольную женщину.
Следующие несколько дней прошли как в тумане, и я чувствовала себя ежиком, тыкающимся мордочкой то в дерево, то в кусты. Призрачная лошадка давно убежала, а я все еще пытаюсь нащупать мягкий теплый круп. Меланхолия накрыла еще до того, как я переступила порог клиники, где мне поставили диагноз «опухоль головного мозга, стадия четыре». Никогда не считала себя сильным человеком, все ресурсы и так ушли на то, чтобы попробовать поднять голову после гибели семьи. Что ж, вероятно, не всем на этой планете суждено дышать полной грудью. Или просто дышать.
Подробные анализы оказались еще хуже осторожных прогнозов врачей, и я горько усмехнулась, прикидывая, успею ли разобраться с делами. Сходить на кладбище к родным, доделать проект… Господи, какой проект, о чем я?! В него же даже правки при необходимости никто не внесет. Нет, лучше сосредоточиться на чем-то по-настоящему важном, иначе сойду с ума.
О ком я точно должна была позаботиться перед тем, как отправлюсь навстречу предкам – кот Гришка. Приблудный вредина обитал в моей квартире почти полгода, и порой казалось, что мне стоит поискать себе отдельное жилье, уж больно по-хозяйски он себя чувствовал. Боже, сколько сил мне пришлось потратить, чтобы приучит его к лотку! Серо-белый паршивец считал, что никто не вправе указывать ему, где справлять нужду. И уж тем более, эта кожаная двуногая, что караулит с шальными глазами почти до утра в надежде перехватить Его Котейшество по дороге в ботильоны или на коврик в ванной. А у помойки такой умильно-жалобный был, хитрец! В общем, да, меня практически победил уличный кот. Куда мне бороться со страшным недугом?
В итоге, спустя десятки звонков по знакомым Гришку согласились приютить бывшие одногруппники, близнецы Пахмутовы. Артем и Антон жили в отдельной квартире с домработницей и охраной в подъезде, так что условия жизни коту я выбила неплохие. Правда, ребята согласились открыть агентство по передержке усатых-полосатых на время. Не говорить же им, что скоро возвращать животинку будет просто некому. Знаю, не самый честный из поступков, но иначе могу не успеть.
Молясь, чтобы Григорий вел себя пристойно хотя бы первые несколько дней, я поцеловала его в мокрый нос, и, тяжело вздыхая, закрыла переноску. Он же, будто что-то почувствовал и лизнул в ответ в щеку. Таких нежностей с мохнатым недоразумением раньше не водилось, и слезы полились сами собой.
