Апрельское
Будем как-нибудь выживать: пить вино, закупаться гречкой,
Целоваться в парках назло всем вирусам
И беспечно запрокидывать голову, глядя Луне в глаза.
Будет жечь постель, на спине выпадать роса.
Будем как-нибудь выживать: обнулим и сведём на нет
Всё, что было до, перейдём на «ре»
И по лесенке вверх добежим до «си».
Ты увидишь, мы справимся. Большего не проси.
Большего скоро не будет; планета уйдёт под лёд,
Атлантида выпрямится и всплывёт,
Поменяют полярность протоны, к югу потянется Нил,
Люди вспомнят о боге, о том, чему он учил.
Выживут только любовники, если любовь – ответ;
Но у нас вымок порох, и опустел кисет.
Выживут только поэты, если стихи – ковчег;
Нам не поможет это в наш молчаливый век.
Выживем или нет – дело не наших дум:
Всё превращается в пепел; жизнь – это сумма сумм
Смертного и смертельного,
Будущего и вчера.
Не доверяй слишком мнению всяких с приставкой «пра-».
Обещай, что пойдём пить вино и смотреть наверх
Так, словно каждый наш взгляд отпускает грех.
*
Книги
Книги не любят полок –
Им бы в родные руки,
Быть бы подмогой в спорах,
Библией для науки.
Книге бы жить прочтённой,
Книге бы стать любимой,
Почерком испещрённым
Местом духовной силы.
Сделаться б ей такой, чтоб
После прочтения – млеешь,
Универсальной «Но-шпой»,
Универсальным клеем.
Быть как эклер под «Ройбуш»
Или как «Jim Beam» с вишней.
Жаль, что, когда приходишь,
Тянешься к полкам ниже.
*
Корни в груди
Есть города, что пускают корни в твоей груди.
Они говорят тебе каждым узором собора: «Не уходи».
Они говорят тебе каждым своим прохожим,
Что всякий день
Где бы то ни было вне их
Напрасно прожит.
Эти места – глухие трясины, болота.
Чувствуешь, как из «никто» ты стал вдруг «кто-то».
У них всегда так выходит, что краше всего вокзал:
Чтобы ты в последний момент передумал, не уезжал.
Запрись понадёжнее, как завещал поэт!
Наверное, он что-то понял, такой принеся обет.
С точки зрения вечности всякий без исключения город –
Это временный карцер, где духи скулят и воют.
Что в них такого? При чём тут мосты, фасады?
Давно ль на загон обращает внимание стадо?
Это всё верно. Да будь я сто раз права! –
Толку-то.
У меня таких городов
Два.
*
Всадник и Лилия
Хочется выйти к Неве и наткнуться на Понте-Веккьо,
Чтобы спице Петра и Павла отвечала глава Синьории,
Чтоб на солнце-зрачок опускалось устало веко,
Подрезая верёвки подвешенным к сердцу гирям.
Хочется мост перейти невесомым канатоходцем,
Изогнуться в поклон под овации ветра.
Между Зимним дворцом и гранёным палаццо Строцци
Жить, не зная тотема, табу и вето.
Хочется прямо на площади броситься на колени,
Просочиться сквозь мрамор, впитаться в стену.
Если это возможно в какой-нибудь из вселенных,
Я хочу поменяться мирами, скажите цену!
Но посредник молчит за отсутствием предложений.
Вместо купола – многоквартирные соты.
Есть ли что-то грустнее, чем застывшие без движений
Серебристые спины покинутых самолётов?
*
Балкон
Балкон – наблюдательный пункт за собой и за жизнью.
Прямо под окнами мальчик с собакой играют с фрисби.
Смысл игры – оправдаться, придумать причину для бега.
Просто так не положено бегать нормальному человеку.
Выходит, что левая с правой на месте, а ты – калека,
Лев в тесной клетке из зоопарка тебе – коллега.
Пришлось изловчиться придумать пробежки и марафоны,
Чтоб обычные люди могли порезвиться спокойно,
Пронумерованно, а главное – подконтрольно.
Что же получится, если дать толпам волю?
В такой мясорубке и носа, поди, не увидишь –
Вот почему крайне важно наметить финиш:
Иначе собьются, занервничают, заплутают.
Людям, как птицам, лучше сбиваться в стаи.
Пернатые тянутся, принято думать, к югу.
Бесперьевые бегут. Но куда? Откуда?
Не думай. Не надо. Мы за тебя ответим!
Старт обозначен. Беги, что есть мочи, к ленте!
Смысл в том, что нет никакого смысла.
Скажи, у тебя есть хоть догадка, зачем тебе фрисби?
Ведь это – цветная пустышка, стоящая копейки.
Ты носишься с ней каждый раз, как отпустят со шлейки.
Когда надоест, наконец, обсуждать новый вирус Китая,
