Варшава. 1889 г. Контора издательского дома «Релив»
Большой кабинет дышал стариной. На стенах, отделанных тёмными дубовыми панелями и синим шёлком, висели эскизы обложек книг и фотографии главного редактора «Релив» в компании именитых писателей. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, в углу покоился большой несгораемый шкаф. Над чёрной мраморной каминной полкой в золочёной раме висела большая картина – точная копия работы Каспара Давида Фридриха «Северный Ледовитый океан» – она словно бы дышала ледяным безмолвием и даже безразличием, что только дополняло всю строгость интерьера и подчёркивало характер хозяина кабинета. Казалось, что морозным воздухом веет от картины, а не из открытого настежь окна. Между двух больших окон с балконами стоял широкий дубовый стол. За ним в чёрном кожаном кресле, откинувшись на спинку и куря сигару, сидел сам хозяин этого кабинета.
Звали его Азовцев Георгий Ильич. Это был человек высокого роста и крепкого телосложения, с большими и сильными руками и красивым лицом. Эти лицо и тело всё ещё сводили женщин с ума, как и пятьдесят лет назад. Казалось, время не властно над ним…
Жёсткие пронзительные голубые глаза недружелюбно блеснули, когда в дверь кабинета постучал и вошёл секретарь. Молодой человек быстрым шагом подошёл к столу хозяина и молча, с поклоном, отдал ему свежий номер газеты и тут же удалился.
Георгий Ильич отхлебнул из чашки горячий кофе с коньяком и лимоном, и развернул принесённую ему газету. Но едва пробежавшись глазами по первой же странице, он замер, и рука, держащая чашку с кофе, застыла на полпути к губам. Казалось, тонкие морщины на его лице вдруг стали глубже, рот скривился, и губы сжались, превратившись в жёсткую линию. Положив сигару в пепельницу, он наклонился ближе к столу и поднёс газету к самой лампе, чтобы лучше видеть.
Внимание его было приковано к статье, в которой говорилось о том, что петербургское светское общество понесло большую потерю: третьего дня в своём особняке в окружении родственников на 97 году жизни скончалась графиня Епанчина, в девичестве Сапфирова. Журналист писал о том, что вместе с родственниками покойной скорбит и весь Петербург, так как она была настоящей благодетельницей. По её милости и с помощью средств, заработанных ей на романах собственного сочинения, были отремонтированы старые и построены новые школы для детей из простого народа, выплачивались стипендии талантливым студентам художественной академии, а также оказывалась помощь женщинам всех сословий, оказавшихся в тяжёлых жизненных обстоятельствах. Графиня на момент своей смерти была уже более 20 лет вдовой, и у них с покойным графом осталось двое сыновей, а также десять внуков. Всё своё состояние она завещала своим детям. Фонды же, учреждённые ей, согласно её завещанию, будут продолжать получать финансовую поддержку от переиздания её романов и продаж фотографических копий её картин и рисунков.
Дочитав статью, Георгий затянулся сигарой и откинулся на спинку кресла.
– Стало быть – умерла… – молвил он, уставившись тусклыми глазами в пространство. И в тот же миг вспыхнули в его сознании образы давно минувших дней…
50 лет назад. Варшава. Контора издательского дома «Релив»
– Георгий Ильич, голубчик – ворковала, заглядывая в лицо и сжимая его ладонь в своих нежных руках, говорила Ольга Борисовна Сапфирова (Оленька, как он её тогда называл). – Голубчик Вы мой, да если бы не Вы, ничего бы этого не было!
– Что вы, что вы, сударыня! – легко, но настойчиво освобождая свою руку отвечал он ей. – Ваш талант и более ничего! Только Ваш талант! – парировал он, улыбаясь своей неповторимой зловеще-очаровательной улыбкой.
– Помилуйте! Но ведь все другие издательства Варшавы отказались печатать мои романы, а Вы согласились! Я только этому и обязана тем, что имею теперь успех! – продолжала Ольга, глядя в лицо Георгия сияющими от восторга глазами.
– Они просто не сумели распознать Ваше дарование, дорогая моя! Они близоруки, только и всего. Оленька, поверьте – Вы – настоящее сокровище!
Оставив отчий дом в Архангельске десять лет назад, теперь Ольга, которой было слегка за тридцать, проживала в Варшаве и жила тем, что писала романы и картины. Но успех заставил себя ждать. Она уже пять лет жила в Варшаве, как вдруг случай свёл её с Георгием на одном из творческих вечеров. Узнав, что он – владелец и редактор самого крупного издательского дома Варшавы – «Релив» – она показала ему свои рукописи и он в самом деле нашёл их привлекательными. Сам он не любил романов, подобных её, однако прекрасно понимал, что на них можно сделать деньги, а произведения этой особы были чем-то из ряда вон выходящим. И так, Георгий и Ольга очень быстро заключили свой первый контракт. Так начались их деловые отношения.
Впрочем, Георгий очень быстро понял, что эта особа находит его привлекательным не только как своего издателя, но и как мужчину. Он же, в свои сорок с лишним, был уже вдовцом. Жениться повторно он не планировал и его вполне устраивали маленькие короткие романы с представительницами творческой богемы.
Но надо быть откровенным и признать, что, Оленька его по-настоящему привлекала. Да, ему приятно общество этой образованной и начитанной особы. К тому же, она, безусловно, была хороша собой. Каштановые вьющиеся от природы волосы, большие серые глаза и пухлые губы, полная грудь, крошечные плечи и нежные пальчики… Безусловно, ему доставляло удовольствие быть в её обществе. Она была для него чем-то вроде недоступного священного Грааля. Потому что он сразу же для себя решил, что так как с этой девушкой у него не получится ничего, кроме законного брака (которого он не желает), то связывать их будут сугубо деловые отношения. Это нежное создание с добрым сердцем просто погибло бы рядом с таким человеком, как он. В конце концов, для неё он – просто издатель, благородный и уважаемый человек, и она не знает ничего о другой стороне его жизни. Но стоит ей узнать, как сердце её будет разбито навсегда, в этом Азовцев нисколько не сомневался.
Однако, для поддержания авторского пыла в ней, он позволял ей расточать по своему адресу тёплые слова, нежные взгляды, поддерживал с ней беседы, принимал знаки внимания. Она также часто приходила к нему в издательство по его приглашению, и рассказывала ему о новых поворотах сюжетов своих произведений.
Сейчас же, когда они только что вернулись в его кабинет с вручения литературной премии, он любовался ей и по-отечески поглаживал по руке. Глаза её светились не поддельным счастьем, и Георгий знал, что совсем скоро испод её очаровательной ручки выйдет новый роман. В его жёстких глазах горел огонёк жажды будущей прибыли. Ольга же принимала этот блеск на свой счёт. И его это вполне устраивало.
