Военный атташе посольства Никарагуа генерал-майор Сысков поднял трубку закрытой связи с Москвой.
– Добрый утро, Григорий Яковлевич.
– Это у вас доброе утро, а у нас давно поздний вечер, – зарокотал хорошо поставленный начальственный голос в трубке, который действительно был начальником для атташе, а также старинным товарищем по далёкой юности, когда оба учились на одном курсе военного училища.
Генерал Сысков добродушно рассмеялся в трубку: – Никак не могу привыкнуть к такой разнице во времени. Я бы не стал тебя, Григорий Яковлевич, беспокоить в столь позднее время, да уж причина больно уважительная.
Вольно сидевший напротив майор Загорский, молчаливо закрыл глаза и тут же открыл, как бы подтверждая, что причина столь позднего звонка в Москву действительно важная и неотложная.
– Ничего, ты меня просто опередил. Я сам собирался тебе звонить. Но интересно – одинаковая ли у нас причина или у тебя другая? Давай, ты первый…., – с азартом спорщика предложило начальство на противоположной стороне земного шара.
– Тут у меня пошла информация и сразу из нескольких независимых друг от друга источников. Очень достоверная. Ну, ты знаешь о грядущих событиях между Никарагуа, Кубой и нашей страной. Так вот по этому поводу 20 числа, а это через десять дней, состоится встреча между послами СССР, Кубы и правительства Никарагуа, где окончательно будут утрясаться вопросы поставки тяжёлого вооружения армии Никарагуа. В связи с этим появилась следующая информация, что сразу после встречи, как только уедут представители Никарагуа, произойдёт нападение на послов СССР и Кубы и их сопровождающих лиц, с целью уничтожения. Смысл этого в осложнении отношений между Кубой, СССР с одной стороны и Никарагуа с другой. Срыв или в крайнем случаи оттянуть сроки поставки вооружения, тем временем закончить создание условий для крупномасштабного вторжения контрас в Никарагуа и свержение правительства Даниэля Ортеги. Вот такой сценарий.
– Ха…., ты меня опередил. У меня, Сергей Иванович, точно такая же информация пришла, только более конкретизированная. Я знаю место, где на территории Гондураса уже сосредотачиваются контрас и зелёные береты, последние и будут участвовать в силовой акции. Их девять человек. И мне, как твоему начальнику, хочется услышать – Какие у тебя предложения будут по этому поводу?
Сысков вздохнул и задумчиво потёр ладонью подбородок, одновременно посмотрев на Загорского, как бы обращаясь к нему за помощью и после непродолжительной паузы ответил: – Конечно, логично было бы перенести время и место встречи. Но по некоторым политическим соображениям, этого делать нельзя. Так что, мне, Григорий Яковлевич, нужна группа спецназа. Как только они прилетают, выбрасываем их на объект. Пусть осматриваются, знакомятся с обстановкой вокруг и местностью. И вычисляют этих зелёных беретов. Нам нужно переговоры провести в спокойной, деловой обстановке.
– Хочу тебя, Сергей Иванович, слегка огорчить. Нету сейчас под рукой ни одной группы. Тут тоже делов и задач важных полно. Но давай поступим по пословице – «Утро вечера мудренее». Я сейчас ставлю задачу своим орлам, а утром…. У тебя как раз будет поздний вечер, я тебе доведу своё видение решения данной проблемы. Так что давай до утра, то бишь до вечера…
Генерал положил трубку и внимательно посмотрел на своего зама: – Сам то, что скажешь, Геннадий Петрович?
Майор, когда-то, что было совсем недавно, всего каких-то пять лет назад, был поджарым, волевым и смелым сотрудником. Но та, бесшабашная молодость в ГРУ, когда он был сильным и уверенным в себе, когда в бою мог мгновенно принимать решения, прошла. На взлёте карьеры перспективного спецназовца, предложили ему военно-дипломатическую стезю. На что он с удовольствием согласился, считая это вполне заслуженным. За эти годы он неплохо поработал в аппарате военного атташе сначала одного небольшого африканского государства, потом его перекинули в Никарагуа и намекнули, что если он и здесь отметится, то перестанет ошиваться на дипломатических задворках и его переведут в посольство крупной европейской страны в качестве поощрения и дальнейшего движения вверх. Но относительно спокойная посольская жизнь с минимальными физическими нагрузками, сделали своё дело и Загорский слегка оплыл, покрывшись жирком, в движениях появилась некая вальяжность и значимая медлительность. Хотя, если он захочет или к этому принудят обстоятельства, он в течение месяца снова войдёт в былую физическую форму. Гораздо хуже другое. Оказавшись на военно-дипломатической службе, по-армейски это всё равно что с линейной роты перевели сразу в штаб дивизии, да ещё на неплохую должность, на которую чего греха таить стояла очередь и ждала не очередного его повышения, чтобы тут же её занять, а банального прокола по службе. А Загорский совершенно не собирался падать вниз и мечтой его была эта крупная европейская держава, которая может послужить хорошим трамплином для дальнейшего движения вверх. Поэтому и появилась некая неуверенность в принятии решений, но на фоне решительного и опытного военного атташе Сыскова, эта неуверенность была незаметна. Генералу Сыскову тоже совсем недавно намекнули, что его после Никарагуа хотят передвинуть на очень перспективное место, где он уже полноправно будет командовать подчинёнными отделами и офицерами. Поэтому сейчас Загорский ответил нейтрально, как бы размышляя вслух.
– Сергей Иванович, ни мне, ни вам сейчас головняков совсем не надо. Конечно, Григорий Яковлевич крутой мужик, но надо всё дело поставить так, чтобы кто-то другой отвечал за результат работы в случаи неудачи….
– Ну ты, товарищ майор, и молодец…, – деланно возмутился генерал, – в случаи неудачи, моя голова и твоя, только так полетят. Хорошо если нас с тобой убьют зелёные береты… Хоть похоронят с салютом и оркестром… А если живыми останемся…? Мы тогда пожалеем, что нас не убили. А если удача? Ты что, это хочешь в чужие руки отдать?
Генерал прищурился и на мгновение ушёл в себя, представляя последствия удачной операции, туда же сходил и Загорский и даже замотал головой, так ему не хотелось делиться с кем бы то ни было.
– Воооо…, – удовлетворённо протянул атташе, – и я об этом думаю.
– Ладно, – генерал решительно хлопнул ладонью по столу, как бы подводя итог обмена мнениями, – особо голову не забиваем и ждём вечера. Что-то мне подсказывает, что Григорий Яковлевич найдёт нормальное решение. Знаешь, как в армии говорят – Не можешь сделать – доложи начальству, пусть оно думает. Сделал – доложи два раза, чтобы подумало, как тебя поощрить….
…. Вечером, но уже втроём сидели в кабинете генерала и курили сигары, пуская вкусные, сизые клубы дыма в потолок. Третий был капитан, тоже из ГРУшников. Это было его первое посольство, был он ещё зелёный, необкатанный на этом новом поприще и ничего ему в ближайшем будущем не светило, поэтому сидел на краешке стула и завистливо наблюдал за старшими начальниками. Сысков для себя определил: если ещё полчаса начальство с Москвы не позвонит, то тогда придётся звонить ему. А ему, старому интригану, знакомому с неформальным политесом, этого делать совсем не хотелось. Одно дело, когда ты сам звонишь начальству и спрашиваешь или же просишь о чём-то, то сразу как бы становишься в униженную позицию и расписываешься в собственном бессилии. Другое дело, когда начальство само тебе звонит, тогда другой расклад – ты как будто сам работаешь над этой проблемой и самостоятельно ищешь решение и вот-вот его найдёшь.
