Данные рекомендации посвящены модифицированной методике рисуночных тестов, приспособленной для прогностического анализа бессознательного у людей. Методика отличается от традиционных рисуночных тестов не только тем, что предполагает наличие того или иного бессознательного переживания человека с вероятностной точки зрения, но и прагматической интерпретацией результатов, что дополняет общепринятую характеристику человека.
В основу изучения бессознательного компонента переживаний положена концепция «ядра ущемлённого аффекта» русской школы психоаналитиков и современные взгляды на формирование «комплекса неполноценности», отражающие эмпирический опыт западных и отечественных психотерапевтов и психологов. Подобные рисуночные методики являются не только основой для эффективной невербальной и косвенной оценки особенностей работы бессознательного человека, но и прямым психотерапевтическим методом для управления его патологическими доминантами.
Поскольку в разработке рисуночных методик многое держится на эмпирическом материале, то приводится только интерпретация, которая не противоречит уже существующим методикам. Прогностические рисуночные методики рассматриваются как вероятностные модели переживаний, существующие в бессознательном человека.
Исторические и теоретические основы интерпретации
Для понимания сути прогностических рисуночных методик необходимо осмыслить теоретическую концепцию.
Одними из первых, рисуночные методики изучали русские учёные: В. К. Воронов (1910), Ф. Чада (1911), A. M. Кучаенко (1912). В основном их интерес останавливался на детских рисунках. Ребёнок ещё не достаточно социализирован, поэтому необходимо было искать методы, которые бы показали, что делается в глубине психики ребёнка. Рисунки ребёнка и оказались тем методом, с помощью которого врач, психолог или педагог получали колоссальный материал для изучения и измерения внутреннего детского мира. В 20-е годы этой теме были посвящены многие работы: И. Д. Ермаков (1922), П. И. Карпов (1922), Я. М. Коган (1926), Н. А. Рыбников (1926) и др.
Одновременно начинается изучение рисуночных методик и в западной психологии. В 1926 г. Ф. Гудинаф предлагает для измерения уровня интеллектуального развития детей и подростков тест «Нарисуй человека» (Draw – А – Man, test DAT). Ф. Гудинаф разработал шкалу, по которой можно оценить 51 элемент. Были разработаны нормы для детей от 3 до 13 лет, которые сопоставлялись с умственным возрастом.
В дальнейшем в связи с исчезновением из лексикона советских врачей и психологов слова «психоанализ» в течение долгого периода о рисуночных методиках не упоминается. На Западе же исследования в этой области продолжались.
В 1948 году Дж. Бук (J. Buck) предлагает проективную методику исследования личности «ДОМ – ДЕРЕВО – ЧЕЛОВЕК» ТЕСТ (HOUSE – TREE – PERSON Test, Н-Т-Р). Выбор предметов для рисования автор обосновывает тем, что они знакомы каждому обследуемому, наиболее удобны как объекты для рисования и, наконец, стимулируют более свободные словесные высказывания, нежели другие объекты при проведении детально разработанного опроса. По мнению Дж. Бука, каждый рисунок – это своеобразный автопортрет, детали которого имеют личностное значение. По рисункам можно судить об аффективной сфере личности, её потребностях, уровне психосексуального и интеллектуального развития и т. д.
Дальнейшая разработка теста «Нарисуй человека» Ф. Гудинафа осуществлена К. Маховер (К. Machover) в 1948 г. После выполнения рисунка «Человек» даётся задание нарисовать лицо противоположного пола.
Заключительный этап обследования – опрос. При интерпретации полученных данных автор исходит из идеи, что рисунок является выражением «Я» обследуемого. Значительное внимание уделяется анализу разнообразных деталей рисунка и прежде всего особенностям изображения основных частей тела.
В 1963 г. Д. Харрисом был пересмотрен тест Ф. Гудинафа. Тест был расширен и опубликован под названием «Гудинаф-Харрис тест рисования» – (Goodenough – Harris – Drawing Test). В варианте, предложенном Д. Харрисом, после завершения рисунка мужчинам предлагается изобразить женщину. Автором была предложена значительно более простая обработка результатов тестирования – качественная оценка рисунка как целого, путём сопоставления полученного изображения с 12-ю образцами по степени сходства с эталоном. Рисунок самого себя разрабатывался Д. Xapрисом как проективная методика исследования личности.
Среди исследователей, занимающихся исследованием рисунков в диагностике, можно назвать А. Коха (A. Koch, 1949, использовавшего идею E. Hucher), Е. Хаммер (E. Hammer, 1965) и др. Имея в своей основе развитие психоаналитических концептуальных разработок, идея анализа рисунков детей и взрослых получила достаточное обоснование.
В российской психиатрии и психологии советского периода не было достаточного обоснования для интерпретации рисунков, поэтому отмечаются лишь единичные работы, посвящённые этому вопросу: Ю. С. Савенко, 1970 (Нарисуй человека); Г. Т. Хоместаускас, 1985 (Диагностическое исследование рисунка «семья») и т. д.
Только при выходе идеи психоанализа из подполья в России стали изучать не только диагностические возможности рисунка (Е. С. Романова, О. Ф. Потемкина, 1992), но и его терапевтические воздействия на пациентов (М. Е. Бурно, 1993).
Особенностью исследования рисуночных методик является разница культуральных представлений, существующих в западной и российской цивилизациях. В различных странах многие слова несут своеобразие культурального восприятия. Поэтому прямое перенесение значения элементов рисунка на нашу культуральную среду, мягко говоря, не корректно.
Возьмём к примеру задание «Человек». Пытаясь подобрать аналог на английском языке, мы попадаем в своеобразное положение. Person – прямой перевод слова «личность», которая несёт иную смысловую нагрузку, чем задание «человек» – с чисто русским оттенком. Поэтому многие закономерности отражения задания в бессознательном человека разнятся в зависимости от языковых и культуральных особенностей конкретных стран. Естественно, что основная идея использования рисунков в диагностической практике сохраняется, но значение и отражение символов в бессознательном человека должно быть отработано в каждой конкретной культуре самостоятельно. Отсюда и невозможность прямого автоматического перенесения разработанных интерпретаций из одной страны со своим языком и культурой в другую. Исходя из этого положения, отработка принципов интерпретации и задания должна происходить в России самостоятельно, конечно, используя достижения наших коллег за рубежом.
