– Все живы? – Олег кое-как поднялся на ноги. Все болело, от соленой воды мутило, предметы двоились перед глазами.
– Вроде да, – без энтузиазма отозвался Мишка. Он сидел на гранитном валуне, разглядывая свои разбитые ноги без носков и кроссовок. Руки у Мишки тоже были содраны в кровь, но этого он пока не замечал.
Ксюха тихо постанывала. Таня ползала вокруг нее на четвереньках, видимо, пытаясь то ли помочь, то ли осмотреть. Олег подошел к ним.
– Где болит?
– Нога… кажется, я сломала ногу.
Хорошо, если так. Удивительно, как они вообще уцелели, не переломали себе все кости, не утонули и не умерли от переохлаждения. С момента, как их, всех четверых, смыло с палубы теплохода, прошло никак не меньше полутора часов, а, судя по сумеркам, гораздо больше. Все это время они держались друг за друга, стараясь не захлебнуться в высоких, пенящихся кругом волнах, и дрейфуя по течению в мокрой, набухшей тяжестью, одежде. Если бы не спасательные жилеты – хорошо, что Анна Викторовна уговорила их надеть – они ни за что не продержались бы так долго.
– Сильно болит?
Ксюха только охнула в ответ. Она сильная, с характером, даром, что красотка. Олег давно был к ней неравнодушен, Ксюха же не обращала на него никакого внимания: мальчик и мальчик. По крайней мере, он был уверен, что дела обстоят именно так. И теперь ему было особенно тяжело от того, что именно ей, похоже, досталось сильнее всех.
– Холодно.
Это подошел Мишка. Ну как подошел – доковылял кое-как босыми, содранными в мясо ногами. Ох, дела.
Олег чувствовал себя ответственным за всех – он и сам не знал почему. Он не был лидером в классе, никогда никем не руководил и не командовал: обычный пятнадцатилетний парень, не отличник и не двоечник, не задира, и не рохля, ничем, в сущности, не примечательный. Но было холодно, темнело, а у Ксюхи, похоже, в самом деле сломана нога.
– Танька, ты ходить можешь?
– Могу.
Ей, конечно, повезло. Маленькая, легонькая, мальчишки практически вынесли ее на плечах. А Ксюха сама, сама…
– Сможешь сходить за хворостом?
Берег был совершенно безлюдный, даже, если неподалеку кто-то и живет, искать его по темноте – мартышкин труд. Нужно переночевать, обсушиться и обогреться.
– Я тоже пойду, – неожиданно вызвался Мишка.
– Без ботинок?
– Ты мне свои дашь, тебе они прямо сейчас без надобности.
Это была правда. Отдавать кроссовки не хотелось, но тут, знаете ли, не до собственничества: Олег с трудом стянул с себя мокрую обувь.
– Только не долго… – попросил он, глядя, как быстро сгущается вокруг темнота.
– Ясное дело.
– И не потеряйтесь, Бога ради.
– Да ну тебя.
Заскрипел песок, Мишка с Таней отправились за дровами.
Олег тем временем попытался осмотреть Ксюхину ногу. Аккуратно пощупал пальцами – девочка чуть не закричала от боли. По ее щекам катились крупные слезы, плечи сотрясались от озноба. Хреново.
– Потерпи, – попросил Олег, – надо дотерпеть до утра.
Наконец, когда уже совсем стемнело, появился Мишка. Он шел еле-еле, косолапя и припадая то на одну ногу, то на другую, не ходьба, а мучение. С ним не было ни Тани, ни хвороста.
– Надо подняться повыше, – объяснил он в ответ на вопросительный взгляд Олега. Там опушка, обрыв, песочек… сухо.
– Ксюха не осилит.
– Понесем.
Олег посмотрел на него недоверчиво.
– С твоими-то ногами?
– Я на колени встану, – решительно заявил Мишка. И добавил, скорее для себя, – надо!
Хороший у меня друг, подумал Олег, стоящий.
Вдвоем они кое-как подхватили Ксюху подмышки и, метр за метром, поволокли вверх по берегу по камушкам, гальке, сухой осоке и редким кустикам камыша. После часов, проведенных в воде, парни едва могли шевелиться, но, стиснув зубы, тащились кое-как до тех пор, пока не уперлись в крутой песчаный пронизанный корнями обрыв, над которым виднелась непроглядная стена сосен. Под обрывом, перед естественным углублением, создававшим какие-никакие стены и козырек, высилась громадная куча веток, хвороста и сухой травы, которой всегда в изобилии на морских пляжах.
– Прибыли, – выдохнул Мишка и без сил плюхнулся на землю. – Ксю, ты как?
Девочка не ответила.
– Ксю, ты живая?
Тишина. У Олега замерло сердце.
– Дышит?
Таня прильнула ухом к подруге:
– Вроде да, – сказала она неуверенно. – Обморок, наверное.
– Надо разжечь огонь, – громко, чтобы взять себя в руки, заметил Олег.
– Надо, – отозвался Мишка, – а как?
– Зажигалки нет?
– Откуда?
Они посидели минут пять, проверяя карманы. Наконец, Олег выудил из мокрых штанов мобильный телефон.
– Покойничек? – заранее зная ответ поинтересовался Мишка.
– Естественно.
– Выбрось.
– Еще чего!
Голос Олега внезапно стал строгим, почти торжественным:
– И сам не выброшу, и вас прошу: отныне ни одну мелочь не выкидывать просто так. Все пригодится, точно говорю.
Мишка немного подумал:
– Согласен.
Олег пошарил руками вокруг, потом тяжело вздохнул и пополз на четвереньках обратно к пляжу. Все настолько устали, что никто даже не спросил зачем. Через пару минут мальчик вернулся, держа в руках два плоских камня, один потолще, другой обломанный, с заостренным краем. Положив телефон на первый камень, он несколько раз сильно ударил вторым по его задней крышке. Телефон сломался, обнажив внутренности. Олег осторожно достал батарею.
– Есть, чем контакты коротнуть?
Никто не отозвался. Тогда он, не раздумывая, несколько раз с силой ударил камнем по аккумулятору. Раздался треск, и не будь на Олеге мокрого и толстого спасательного жилета, он наверняка получил бы травму. Батарея вспыхнула, вокруг разлетелся сноп протуберанцев. Полыхнули пучки сухой травы, и через полминуты перед обрывом уже горел настоящий всамделишный костер, ровный и теплый.
– Стильно, – заметила Таня.
Мишка ничего не заметил, он спал, привалившись спиной к песчаному откосу, и никакая сила не смогла бы сейчас его разбудить.
– Танюха, – пробормотал Олег, из последних сил стаскивая с себя жилет и куртку, – Танюха… надо помочь…
Сам он кое-как ухитрился стянуть с Мишки спасик и обувь, положил голову на первую попавшуюся кочку и отключился.
