Длинные плети травы, заканчивающиеся пушистыми метёлками, почти доставали до нижних веток чахлых берёз. Медлительные от жары мухи гудели низко, словно неспешные бомбардировщики. Разъезженная грязь высохла на солнце неровными гребнями, и улица походила на слепленную из глины реку. Да и какая, к демонам, улица – коротенький проезд на шесть домов по одной стороне, а по другой – густой березняк, оттеснённый от обочины неглубокой канавой.
Провинция…
Вала брезгливо оглядел одноэтажные домики с двускатными крышами и мысленно обругал себя за то, что согласился на работу в этом забытом Спящим городишке. Не пришлось бы крошить подошвами засохшую грязь, вглядываясь в заполонённые золотыми шарами и мальвами палисады улицы… Дедушкиной.
Тьфу!
Дедушкина улица!
Если парни узнают, то он от «дедушкиного дела» года два не отмоется, будут подначивать при каждом удобном случае.
«Кого ты завалил на Дедушкиной улице? Неужели бабушку? Или её серенького козлика? Или, упаси Бог, Колобка?»
Дедушкина улица, едрить её!
По уму, надо было брать с заказчика процентов на тридцать больше, но кто ж знал, что «дедушкина» улица действительно окажется Дедушкиной? Да и заказчик на встречу не явился, прислал человского колдуна, безликого, как мешок с удобрениями, и слабенького, даже не первой полусотни. Хотя… всего и толку от лакея: передал хвану трубку, чтобы тот услышал голос старика. Вала был уверен, что заказчик стар, поскольку накопить столько зла и усталости можно лишь за долгий век. Возможно – за очень долгий.
Хван остановился и внимательно оглядел почти одинаковые «дедушкины» дома: стены обшиты светлым сайдингом; металлические двери; пластиковые окошки эконом-класса, в том, что слева, – горшок с геранью, в приоткрытом правом развалился толстенный кот…
Как могла колдунья из подобной дыры насолить кому-то настолько, чтобы недруг нанял хвана?
Вала посмотрел на номера домов: первый, третий, пятый… В левом окошке пятого стоит горшок с геранью…
Стоп!
Одинаковые герани.
Хван бросил взгляд на номер дома – третий. Но, позвольте, ведь третий – тот, что второй слева! Или это он и есть?
Почти одинаковые дома мягко закружились, играя в «смену мест». Пятый стал первым, третий – седьмым… Дедушкина улица оказалась не так проста, как выглядела на первый взгляд, кто-то раскинул на ней тщательно замаскированную сеть морока, но недооценил уровень убийцы.
Или не ожидал, что в эту дыру явится настоящий хван.
Вала улыбнулся и тихо прошептал защитное заклинание: сильное, но так же, как морок, едва заметное. Вряд ли ведьма поймёт, что рядом колдун.
Толстый кот лениво повернул к хвану голову, но, не найдя ничего интересного, вновь сожмурился.
«А на дедушкиной улице живёт очень хитрая бабушка…»
Не снимая морок, делающий его абсолютно невидимым для окружающих, Вала приблизился к третьей калитке, бесшумно открыл её, пересёк цветник… и оказался возле дома номер семь. Вздрогнул, огляделся и увидел, что из соседнего вышла на крыльцо старуха в коричневой юбке и тёмно-синей кофте. Вышла и замерла, прищурив выцветшие глаза, – искала того, кто попался в её примитивную ловушку: почтальон сменился или нового участкового назначили? Судя по всему, все чужие оказывались не там, где надо, и хван чертыхнулся, обругав себя за то, что прокололся на стародревних человских чарах, однако, чертыхаясь, он уже бежал к соседнему дому.
Старуха охнула и развернулась к двери.
Поняла, что за неё…
Вала перемахнул через невысокий забор, следующим прыжком добрался до крыльца, взлетел по нему и сильным пинком втолкнул старуху внутрь, не позволив ей захлопнуть дверь перед его носом – кто знает, какие ещё трюки приготовлены нежданным гостям?
К тому же сломанная дверь сделает картинку похожей на обычное ограбление: наркоманы забрались в дом в надежде поживиться и пристукнули бабку. «Бытовуха», которую будут расследовать очень и очень вяло…
– Сгинь!
– Да я ненадолго!
Старуха сумела резко развернуться посреди комнаты: белая как лунь, приземистая, как садовый гном, с пылающими ненавистью глазами. Развернулась, сдёрнула с шеи кулон с крупным красным камнем и сразу же атаковала. «Эльфийская стрела» просвистела там, где только что стоял четырёхрукий, и если бы не знаменитая реакция хванов, в груди Вала появилась бы аккуратная круглая дыра диаметром в пару дюймов.
– Хочется жить?
– Ещё как!
– Извини.
Хван покатился по полу, пропуская «стрелу» над головой, и ответил неожиданно – нож. Слабость старых ведьм заключалась в том, что, начав магическую схватку, они совершенно забывали о других способах сражения и пропускали удары, которые с лёгкостью парировали даже начинающие наёмники.
Клинок вонзился старухе в горло, кровь хлынула на доски пола, Вала поднялся, отряхнул брюки, вытащил нож, вытер его о кофту ведьмы, попутно разглядывая булькающую старуху, кивнул, решив, что опасности нет, и занялся обыском дома и устройством погрома так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в виновности местных наркоманов.
Уронил телевизор в гостиной, разбил стоявшего на комоде фарфорового мопса, сбросил с горки посуду. Затем отправился в спальню и расшвырял по полу вещи: ситцевые халаты, хлопковые панталоны, носки-самовязки на все случаи жизни, включая ядерную зиму, кофты, старые пальто. Расшвырял со злостью, поскольку до сих пор не нашёл и даже не почувствовал того, что искал.
Ведьма оказалась хитрее, чем ожидал четырёхрукий.
– Где же тайник?
Обстановку третьей и последней комнаты составляли синий детский диванчик с пёстрыми рыжими жирафами, продавленная тахта, застеленная старым пледом, и комод, в котором хван обнаружил абсолютно не подходящие старушке кружевные трусики, несколько стильных топов, кокетливый пеньюар, детские колготки, пижамки и другие вещи, свидетельствующие о том, что со старухой жила молодая женщина с ребёнком. То ли родственница, то ли жиличка…
Вала выдернул верхний ящик, бросил его на пол и остановился, удивившись, насколько девичье барахло оказалось легче старухиного.
«Или у ведьмы другой комод, или…»
Разгадка пришла неожиданно. Хван бегом вернулся в спальню старухи, поднял выброшенный несколько минут назад ящик с носками, взвесил его на руке, а затем что есть силы шарахнул об угол стола. С хрустом переломились доски, с тихим шелестом посыпались носки, и об пол что-то стукнуло…
– Праздник к нам приходит… – пробурчал Вала, вытряхивая из шерстяного носка находку. – Просто приходит, не надо ничего пить…
И присвистнул, вытащив из носка камею, изображающую фантастического зверя – изготовившуюся к прыжку мантикору. Впрочем, фантастическим зверем мантикору считали лишь обычные челы, Вала же прекрасно знал и адрес питомника, где этих тварей выращивали, и зоопарка, где на них можно было поглазеть. А удивился он другому: камея была мощным, под завязку наполненным артефактом, скрывавшим в себе точную копию настоящей мантикоры, готовую вступить в бой. Артефакт был готов к работе, и лишь удачный бросок ножа помешал ведьме призвать грозную помощницу.
