Волы идут медленно, склонив головы к пыльной дороге и роняя на неё тягучую слюну. Младшие дети трясутся в повозке под полотняным тентом, тяжело нагруженной домашним скарбом, а взрослые идут пешком, по очереди подсаживаясь в фургон, когда совсем устанут. Часто лес подступает к дороге настолько близко, что деревья сплетают над ней свои ветви, образуя тёмно-зелёный свод, а повозка, скрипя осями, переползает через толстые корни, похожие на искривлённые артритом пальцы. Говорят, здесь водятся олени, пумы и медведи. Днём, во время остановок, мужчины уходят на охоту и возвращаются с подстреленным зайцем или дикой индейкой. По ночам кто-то постоянно должен поддерживать костёр: пару раз волчий вой раздавался слишком уж близко.
Через две недели вышли к посёлку. Ричфорд, бывшая почтовая станция на дороге из Олбани в Катскилл, с 1821 года именовался городом, обзавёлся своей площадью, на которой стояли единственная церковь и школа, и даже промышленностью: лесопилкой, мельницей и винокуренным заводом. Теперь оставалось пройти три с половиной мили, взбираясь на почти отвесный холм. Волы выбивались из сил, оскальзываясь на разбитой каменистой дороге, и только вздрагивали под ударами кнута. Потеряв терпение, Годфри Рокфеллер выбрался из фургона и пошёл пешком. Тяжело дыша, в мокрой от пота рубахе, он стоял на вершине холма и оглядывал свои новые владения: 60 акров[1] невозделанной земли. Яркая зелень травы, сквозь которую проглядывали капельки диких цветов и ягод, переходила в тёмную бронзу сосен, дубов и клёнов. «Видно, ближе к Мичигану нам не подобраться», – вздохнул глава семьи и нарёк холм Мичиганским.
На холме стоял маленький одноэтажный дом из распиленных вручную брёвен и досок: 22 фута[2] в длину и 16 футов в ширину. Люси нахмурилась: как здесь всем разместиться? Прежнее жилище было гораздо просторнее, её муженька опять провели. Но делать нечего, надо как-то устраиваться.
Зачем она вышла замуж за Годфри? Сейчас уже трудно вспомнить; наверное, по любви. Нелюбимому мужчине она вряд ли родила бы десятерых детей. Когда они поженились в 1806 году в Грейт-Баррингтоне, штат Массачусетс, вся её семья была против. Рокфеллеры – неровня Эвери. Взять хотя бы их родословную. Они из немцев; около 1723 года мельник Иоганн Петер Рокфеллер[3] приехал с женой и пятью детьми в Филадельфию, сделался фермером в Сомервилле (Нью-Джерси), а десять лет спустя его кузен Дилл явился в Джермантаун. Внук Иоганна Уильям женился на внучке Дилла Кристине, и у них родился Годфри. Вот и вся история. А предки Люси Эвери приехали из Девона в Салем (Массачусетс) вслед за отцами-пилигримами, около 1630 года; из этого рода вышли проповедники и солдаты, городские магистраты и купцы, первопроходцы и отважные воины, сражавшиеся с индейцами. Если спуститься по их генеалогическому древу к самым корням, то там окажутся английский король Эдмунд Железнобокий, правивший в 1016 году целых шесть месяцев, герцог Йоркский и Мэри Болейн (сестра королевы Анны, супруги Генриха VIII), но это совершенно не важно, потому что 11 членов семьи Эвери пали смертью храбрых в сражении с британцами на Гротонских высотах 6 сентября 1781 года, приблизив обретение Независимости. Да бог с ней, с родословной; вы только взгляните на них: разве они пара? Годфри – низенький, придурковатый на вид, весёлый и разбитной, но ленивый и любит приложиться к бутылке. Люси – высокая, крепкая, уверенная в себе, к тому же образованная: до замужества была школьной учительницей… И вот они уже почти три десятка лет вместе, и Люси переезжает с Годфри из одного штата в другой после краха его очередного предприятия, таская за собой детей.
Упрёками делу не поможешь. Люси собственноручно сложила каменную ограду вокруг фермы, выкорчевала пни, а однажды ночью поймала в амбаре вора. Правда, тому удалось убежать, но Люси вырвала кусок ткани из его рукава. По этому клочку она опознала злоумышленника и разобралась с ним сама, без помощи шерифа.
Где-то через год после приезда новых соседей в Ричфорде появился высокий франтоватый детина с рыжей бородой на загорелом лобастом лице и с табличкой на груди: «Я глухонемой». На этой же табличке он нацарапал вопрос, с которым обращался к прохожим: «Где дом Годфри Рокфеллера?» Впрочем, парня быстро раскусили: никакой он не глухонемой. Вновь обретя дар речи, он назвался «Рокафеллоу», но и это не помогло. Вскоре уже все знали, что это третий сын Годфри и Люси, Уильям, родившийся в 1810 году, когда они ещё жили в Грейнджере, штат Нью-Йорк. Фермером он не стал, мерил дороги, торгуя всякими дешёвыми безделушками, притворяясь глухонемым и выведывая чужие секреты – а вдруг пригодятся. Понятно, что при такой жизни ему не раз приходилось уносить ноги от желающих с ним поквитаться, вот они и привели его обратно к родителям. В полумиле от отцовского дома, на безлесном склоне, Билл выстроил свой – из плотно подогнанных досок с местной лесопилки, похожий на два составленных вместе вагона. В доме были две спальни (каждая размером 8 × 10 футов) и гостиная, а наверху чердак, где тоже можно спать, и антресоли. Пристройка служила амбаром и дровяным сараем, над крыльцом приладили небольшой навес. Земельный участок занимал 50 акров; рядом с домом рос яблоневый сад, а у подножия холма тёк ручей, где водилась форель. Такому дому нужна хозяйка.
Нэнси Браун из Харфорд-Миллз была поразительно красива. Билл сразу влюбился в неё. Она жила у него как экономка, но все ожидали, что она скоро станет его женой. Вот только Нэнси была бесприданница, а во время своих прежних скитаний Билл как-то забрёл за 30 миль к северо-западу от Ричфорда, неподалёку от Моравии, и увидел там девушку – стройную, рыженькую, с голубыми глазами, явно ирландских кровей. «Если бы он не был глухонемым, я бы вышла за него замуж», – сказала она подружке. Такая простодушная! Билл навёл справки: её отец Джон Дэвисон считался богачом, ему принадлежали 150 акров земли в округе Каюга, он даже давал деньги в долг! Глухонемой неожиданно излечился. Влюбить в себя Элизу Дэвисон не составило труда. Её мать скончалась, когда девочке было 12 лет (проглотила пилюлю, которую ей продал бродячий знахарь, и упала замертво), а присматривавшая за Элизой старшая сестра Мэри Энн не пользовалась родительским авторитетом. Впрочем, даже строгий отец, решительно воспротивившийся неравному браку, не смог отговорить дочь от необдуманного шага: 18 февраля 1837 года она вышла замуж за Билла в доме одной из своих подруг. Ему было 27 лет, ей – 24.
