Ребята сейчас очень занятые – весь день пропадают в гаджетах. Поэтому читать литературные произведения им недосуг, вот и публикуют для школьников "краткое изложение" шедевров мировой литературы. Я тоже решил включиться в это благотворное движение, и вот мой первый опус.
Речь идет о романе Михаила Булгакова "Роковые яйца". Итак, начинаем…
Двадцатые годы, советские ученые (разумеется, по заданию Партии) изобрели некую лучевую установку для выведения особо крупных пород кур, гусей и прочей живности.
Чтобы достичь желаемого результата, яйца надо было некоторое время облучать той самой загадочной установкой. И тогда куры и гуси вырастали до огромных размеров, что позволило бы достичь небывалых успехов в развитии социалистического сельского хозяйства.
Однако, какие то чиновные бюрократы в Москве все перепутали и вместо куриных яиц прислали яйца разнообразных пресмыкающихся (змеи, питоны, анаконды, вараны, крокодилы и прочая гадость). Яйца облучили, как положено, и через некоторое время изумленные ученые увидели вместо безобидных кур и гусей змеёнышей, крокодильчиков и прочих гаденышей.
Вначале все это было, довольно таки, забавно, но потом гаденыши стали расти не по дням, а по часам. Очень скоро они захотели жрать, и первым делом сожрали учёных, вместе с ассистентами и лаборантами. Но, как говориться, учеными сыт не будешь. И гады расползлись по окрестностям. При этом они продолжали расти и выросли – таки до невиданных, огромных размеров.
Следующими жертвами ненасытных пресмыкающихся стали труженики ближних колхозов, а также их несчастная колхозная скотина. По стране поползли панические слухи, ученые были посмертно объявлены врагами народа, провинившиеся чиновники расстреляны. А гады двигались на Москву, пожирая все, что попадалось на пути.
Партия и правительство созвали срочное и чрезвычайное совещание по противодействию нашествию враждебных социалистическому строю пресмыкающихся. Решено было бросить на них Первую конную во главе с героем гражданской войны Семеном Михайловичем Будённым, при поддержке всех имеющихся в распоряжении партии и правительства артиллерийских частей.
Но это не помогло: буденновцы сражались с беззаветной храбростью, рубили гадам одну голову за другой. Гады же в ответ пожирали их вместе с лошадьми. Дело осложнялось еще и тем, что гады под воздействием чудо – лучей, стали ужасно плодовитыми и размножались прямо на ходу. Более того, они с чудовищной быстротой мутировали, так что у питонов и анаконд вырастало по две, а то и по три головы.
И пока какой – нибудь, беззаветно преданный делу партии, буденновец срубал одну голову, две другие со смаком пожирали героя (точнее, одна героя, а другая – его верного коня).
Артиллерия палила метко и безостановочно – то тут, то там у гадов отлетали хвосты и головы, но гадов было слишком много и они, в конце концов, добирались до огневых позиций и, опять – таки, пожирали не менее преданных делу партии артиллеристов, вместе с пушками и снарядами, не говоря уже о тягловых лошадях.
Сражение было упорным и кровавым, но к концу дня с конницей Буденного было покончено, с артиллерией тоже. Семен Михайлович геройски погиб в том бою, срубив целых три змеиных головы и даже одну крокодилью.
Путь на Москву был открыт, началась срочная эвакуация государственных учреждений – главное было сохранить партийные кадры. Положение казалось безнадежным, но тут наступили осенние холода, и гады сначала заснули, а потом и вовсе сдохли. Так была спасено революция.
Теперь вы понимаете – почему присказка «бей гадов» прочно вошла в лексикон красноармейцев, и не только.
Как то раз, в Пулково ехал я на автобусе – подкидыше к самолету. Рейс был ранний, я не выспался и уже предвкушал сладкий сон в уютном кресле – обычно я засыпаю прямо на взлете.
Нет, раньше я, конечно, живо беседовал с хорошенькими попутчицами, но то было раньше. А подремать – это дело верное, тут возраст не мешает.
Разумеется, все происходящее в холодноватом салоне автобуса меня совершенно не интересовало, в том числе и разговор стоявших рядом пожилых дам.
Какое мне дело до их проблем и всяческих волнений! К тому же меня уже начало обволакивать. Но тут мое затухающее сознание зацепила одна странная фраза: «ты знаешь – она делает ужасные, просто немыслимые вещи!».
Мне сразу стало интересно, и я вернулся из царства Морфея к нашей грешной жизни, вникая в суть разговора. Оказалось, что речь идет о невестке одной очень строгой, я бы даже сказал, чопорной дамы.
При этом, невестку несчастный сын этой дамы нашел в провинции – слово это было произнесено с нескрываемой пренебрежительностью, какую можно наблюдать только у самых, что ни на есть, чопорных столичных дам.
Я стал напряженно думать – какие же такие «просто ужасные вещи» вытворяет эта провинциальнаяневестка. Мое проснувшееся воображение рисовало самые разнообразные картины, одна развратнее другой.
«Неужели она…. нет, не может быть» – я терялся в догадках. Но тут вторая дама тоже заволновалась и потребовала прямого и откровенного ответа – «так что же?».
Чопорная дама долго мялась, не решаясь сделать страшное признание и, наконец, выпалила: «она оставляет с вечера немытую посуду»!
Я задумался и решил обязательно рассказать эту поучительную историю жене, поскольку у нас немытая посуда частенько остается и на следующую ночь.
А что у вас?
Ехал я, намедни, на 39 троллейбусе в больницу Джанелидзе. Хорошо так ехал, душевно – на сидячем месте и главное – бесплатно, по пенсионной, значит, карточке.
Это вам не маршрутка какая – нибудь, где пенсионер, не пенсионер – все равно плати по полной. Ну и вот, еду я себе вполне комфортабельно и внимательно озираю купчинские окрестности.
Заходит бабушка – интеллигентная такая, и не старая совсем, на грядки сгодится. Садится, значит, напротив и беседу пытается завести – видать разговорчивая.
А я то не очень разговорчивый, тем более – в больницу еду, Джанелидзе
