Цветные революции и гибридные войны
А. Манойло, доктор политических наук, профессор кафедры российской политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова, проректор «Гражданского университета»
Когда говорят о гибридных войнах и цветных революциях, довольно часто смешивают и путают эти понятия. Более того, после появления в широком научном дискурсе термина «гибридная война» появилась тенденция объединить все известные формы, методы и технологии вооруженной борьбы под одним «зонтичным» брендом – понятием гибридной войны. Прилагательные ставят под сомнение корректность отнесения гибридных войн к войнам и цветных революций к революциям. Понятия «война» и «революция» не нуждаются в уточнениях. Строго говоря, гибридные войны – это не совсем войны, хотя и имеют с известными нам войнами много общего. А цветные революции – не совсем революции, больше того – совсем не революции.
В современном мире тематика гибридных войн и цветных революций продолжает набирать все большую популярность. Это неслучайно: мировая цивилизация на современном этапе своего развития столкнулась принципиально новыми инструментами формирования новой политической реальности, чрезвычайно эффективными в условиях кризиса однополярного мира, но вместе с тем представляющими исключительную опасность для современных наций-государств.
Соотношение понятий
Опасность исходит из понимания того, что гибридные войны и цветные революции – явления сравнительно новые, с них только недавно сняли кавычки, и для этих явлений, способных потрясать и разрушать сами основы современного общества, еще не выработано сбалансированных противовесов, противоядий, сдерживающих механизмов, ограничительных норм международного права.
Сегодня, когда говорят о гибридных войнах и цветных революциях, довольно часто смешивают и путают эти понятия. Более того, после появления в широком научном дискурсе термина «гибридная война» появилась тенденция объединить все известные формы, методы и технологии вооруженной борьбы под одним «зонтичным» брендом – понятием гибридной войны. Это понятие является своеобразной надстройкой над появившимися ранее в научном дискурсе и потому значительно более изученными традиционными, информационными, психологическими, сетевыми, сетецентричными, проксивойнами и цветными революциями. Это тоже неслучайно: между гибридными войнами и цветными революциями, помимо принципиальных различий, существует много общего: оба этих явления рассматриваются как на феноменологическом (как явление), так и на технологическом уровне (как технология и инструмент политического воздействия). Оба явления еще недавно встречались исключительно в кавычках, что говорит о том, что не было еще выработано специальной терминологии, точно описывающей эти явления и принадлежащей только им. Наконец, оба этих понятия даются синтетическими конструкциями, базирующимися на известных понятиях «война» и «революция» с уточняющими прилагательными, меняющими их смысл.
Действительно, гибридная война по своей сути находится ближе всего к понятию «война», а цветные революции, являющиеся технологиями организации государственных переворотов, успешно маскируются под революции истинные. Вместе с тем сами прилагательные ставят под сомнение корректность отнесения гибридных войн к войнам и цветных революций к революциям. Понятия «война» и «революция» не нуждаются в уточнениях. Строго говоря, гибридные войны – это не совсем войны, хотя и имеют с известными нам войнами много общего. А цветные революции – не совсем революции, больше того – совсем не революции. Тем не менее, так же как и в случае с определением «информационная война», мы вынуждены пользоваться этим приемом, описывая новые явления через сравнения и аналогии с теми явлениями, событиями и процессами, смысл которых для нас предельно ясен.
Так, новая терминология рождается на прочном фундаменте аксиоматики политической науки, которая принята всем экспертным сообществом и которую никто не ставит под сомнение. Этот подход, помимо всего прочего, имеет еще и объективный характер: современный мир меняется с такой скоростью, динамика этих изменений настолько высока, что ежегодно возникают новые явления, не имеющие прямых аналогов в мировой истории, которые требуют своего определения и описания.
Тем не менее необходимо признать, что при всей эклектичности и публицистичности термины «гибридные войны» и «цветные революции» описывают объективные, реально существующие явления, и эти явления все больше распространяются в современном мире, оказывая заметное влияние на мировой политический процесс, политическую динамику и на трансформацию системы международных отношений. Наличие в их названии терминов «война» и «революция» указывают на их высокую социальную опасность, они играют сигнальную функцию, и такая оценка их опасности правильна. Не могу разделить мнение тех ученых, которые стремятся нивелировать значение этих новых явлений, утверждая, что гибридные войны существовали в истории человечества всегда. Мол, любая война является по своей сути гибридной.
Я убежден, что качественный эволюционный скачок и гибридные войны, и цветные революции совершили сравнительно недавно – в конце XX в. или даже позже. А их схожесть с войнами и «бархатными революциями» прошлого говорит в первую очередь о том, что ни одно принципиально новое явление не возникает в вакууме, оно всегда является результатом эволюционного процесса и всегда базируется на более ранних и более примитивных формах. Эти формы передают часть своих отличительных черт и технологических решений новым явлениям, но именно новые явления способны преодолеть технологический, военно-стратегический, цивилизационный барьеры, которые прежние формы преодолеть не в состоянии. Так происходит фазовый переход от одной политической реальности к другой, с одного витка эволюции к другому, более высокому, от набора аминокислот в «первичном бульоне» к первым формам белковой жизни. Так и в случае с гибридными войнами. По своему содержанию они – качественно новое понятие, более широкое, чем просто совокупность современных форм и методов вооруженной борьбы. То же самое можно сказать и о цветных революциях после событий «арабской весны», кризиса 2013–2015 гг. в Украине и «зонтичной революции» в Гонконге.
Точки сопряжения
Для того чтобы точно определить, как именно соотносятся между собой гибридные войны и цветные революции, необходимо сопоставить их между собой, выявить сходства и различия, связи, объединяющие их в тех событиях, где они находят свое проявление. Прежде всего необходимо определиться с тем, что же такое гибридные войны, поскольку на этот счет существует масса различных мнений, зачастую противоречащих друг другу. Точного и однозначного определения гибридным войнам нет. Известно лишь, что впервые этот термин был вброшен в оборот американскими фабриками мысли, такими как RAND Corp., Стэндфордский университет и др. Гибридные войны предполагают комбинированное использование стратегий, характерных для различных видов современных войн – традиционной, информационной, идеологической, экономической, для поражения сил и средств противника, достижения над ним военно-стратегического превосходства и силового принуждения к миру на условиях победителя. При этом гибридные войны могут вестись как в традиционной форме (предполагающей наличие линии фронта, тылов различной глубины и действия регулярной армии), так и в сетецентрической, где линия фронта отсутствует в принципе. В гибридной войне именно информационные операции (операции информационной войны) могут иметь решающее значение для принуждения противника к капитуляции. А боевые операции вооруженных сил могут играть сервисную роль, обеспечивая организаторов информационных войн пиар-материалом, необходимым для информационных атак на сознание и подсознание противника с целью скрытого управления его поведением.
