Коллектив авторов - Российский колокол № 7-8 2020

Писатель, публицист, кандидат философских наук. Родилась в 1987 году в Москве. Окончила журфак и аспирантуру философского факультета МГУ. Заместитель главного редактора журнала «Наука и религия», главный редактор антологии «Литературная Евразия» и литературного аль манаха «Ильф и Петров». Автор двух художественных книга «Письмо с этого света» (2015), «НАНО» (2018).

Публикации в журналах «Зинзивер», «Дети Ра», «Знамя», «Зарубежные записки», «Литературный Иерусалим», газетах «НГ-Exlibris», «Литературная газета», «Литературные известия». Член редколлегии энциклопедии «Писатели русского мира: XXI век». Дипломант литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман», многократный лауреат журнала «Зинзивер» и газеты «Литературные известия», лонг-листер международной премии «Писатель XXI века». Член Союза журналистов Москвы, Союза писателей XXI века, Международного союза писателей Иерусалима.

Откинувшись на подушки в полумраке одинокой комнаты, я закрываю глаза и снова вижу её. Вижу смуглые коленки, мелькающие из-под белизны поддёрнутой юбки, её тонкие щиколотки, игриво рассыпающие брызги у берега мутной реки Тэдонган… Лёгкость и свежесть – вот чем была Юонг. Когда я приходил в её игрушечный домик с тёмной черепичной крышей, она усаживала меня на татами из золотистого тростника и бесшумно раздвигала сёдзи[1], впуская в комнату зелёный шелест летнего сада. Усыпанный цветами куст жасмина, росший возле дома, в тот же миг заполнял собою воздух, и благоуханье нежных лепестков навсегда связалось у меня с трепетом первой любви и горечью первой потери.

Это было без малого семьдесят лет назад. Мой отец, полковник Советской армии, служил на Дальнем Востоке на границе с Китаем. Осенью 1945 года, когда Квантунская армия была разгромлена нашими войсками, а Маньчжурия и Северная Корея – освобождены от японской оккупации, его направили торговым представителем в главный город Страны утренней свежести – Пхеньян. Два года спустя, когда мне исполнилось тринадцать лет, к отцу переехали и мы с матерью. Нас поселили в небольшом особняке, прежде принадлежавшем японскому генералу, а теперь перешедшем в распоряжение советской миссии. После долгих месяцев голода и лишений, пережитых нашей семьёй в дальневосточном Уссурийске, я с особой остротой впитывал открывавшуюся мне южную сказку, полную причудливых запахов и красок. И сегодня словно наяву в лучах закатного солнца встают передо мной изумрудные вершины Алмазных гор, а по мерцающей водной ряби гордыми лебедями проплывают белые лотосы в обрамлении огромных листьев.

Живя при посольстве, мы старались избегать контактов с коренным населением, поскольку знакомства такого рода могли навлечь неприятности, однако я мог свободно общаться с детьми из русскоговорящих корейских семей, недавно переехавших на историческую родину с Дальнего Востока, из Казахстана и других областей. Вместе с ними я начал посещать школу, а когда приблизилось время летних каникул, узнал, что некоторые из моих корейских однокашников записались в кружок живописи, который недавно открылся в доме старого местного художника. Поскольку у меня было врождённое стремление к рисованию, я загорелся желанием посещать эти занятия, и после непродолжительных препирательств отец отвёл меня в серую фанзу[2] с маленьким изящным садом. Учитель рисования, сухонький старичок в белых одеждах и чёрной волосяной шапочке, почти не говорил по-русски, но блестящие угольки его глаз, казалось, видели тебя насквозь и без слов. Слегка поклонившись моему отцу в знак приветствия, он оглядел меня с ног до головы, улыбнулся и, задумчиво погладив реденькую седую бородку жестом пригласил пройти в дом.

Сняв у порога обувь, я прошёл в комнату где полдесятка учеников, сидя на татами, сосредоточенно рисовали цветными мелками на грифельных дощечках. Тот день стал для меня первым из многих счастливых дней, которые я провёл за рисованием в этом благословенном доме. Чтобы дать простор нашему воображению, учитель раздвигал пергаментные сёдзи на передней стене, расстилая перед нами лоскутное одеяло таинственного Востока. Ломаные изгибы карликовой сосны возле фасолины бетонного бассейна, розовое кружево цветущего миндаля, размытые очертания холмов в голубоватой дымке горизонта – всё это, проходя сквозь душу, рождалось вновь под кропотливыми пальцами юных художников.