Предисловие.
Поместье Роузов окутывал густой туман. Он, как молочная пенка, разливался по огромной территории, оплетал все постройки и скрывал землю от чужих глаз. Казалось, будто в лесу, окружающем поместье, стоит что-то вроде дымовой установки, которая выпускает всю эту пелену на спящее поместье. Отдельно стоит сказать про лес: с виду это был самый обычный смешанный лес. Там можно было встретить вековые ели и сосны, молоденькие ясени и нежные березы. Сейчас этот лес пестрел всеми красками осени, притягивая к себе взгляды даже тех, кто не особо привык восторгаться красотами природы. Но что же непривычного и необычного было в этом лесу? Вспомните свои прогулки по лесу – вас всегда окружает многообразие звуков: то веточка хрустнула, то птица взлетела, листва шелестит; весь лес, как живой организм, живет, двигается, общается. В лесу же Роузов (а именно так называли и лес рядом с поместьем) всегда стояла звенящая тишина, лишь изредка нарушаемая карканьем воронов. Этот лес был похож на мертвое царство, где те самые вороны были бессменными стражами. Они будто не давали ничему и никому живому пробраться в этот лес, а, соответственно, и подобраться близко к поместью, замечая своим янтарным взглядом любое движение и оповещая о нем хозяев. Хотя все это было лишь рассказами местных жителей и могло оказаться полным бредом. Но если бы вы сейчас оказались у входа в поместье, завороженные плывущим туманом, вы бы поняли, что далеко не все истории местных являются придуманными сказками.
Сегодня крики воронов были особенно громкими и протяжными. Они начали свое дикое карканье с того момента, как только туман начал вползать на территорию поместья. Можно было подумать, что именно о его приходе они и оповещают своих хозяев.
Но почему-то хозяева никак не отзывались на крики своих птиц. А отзываться уже давно было некому.
Поместье пустовало с тех самых пор, как его внезапно покинули последние из ныне живущих Роузов, брат и сестра, Кай и Ева. Об их отъезде толком никто и ничего не знал. Поместье стояло на окраине провинциального городка Роузвилль, основанного той самой семьей Роузов; гостей у них практически никогда не бывало, местные вообще старались не заезжать в те места, где находилось поместье. Слишком много глупых легенд было сложено о тех местах, но городские в них почему-то верили или просто решали к ним прислушаться, как говорится, от греха подальше.
Сами брат с сестрой были не особо общительными, но всегда вежливыми и учтивыми. Появляясь в городе, они держались особняком: практически никогда не останавливались в кафе, чтобы перекусить, не появлялись в кинотеатре, не увлекались городскими дискотеками, никогда не заводили ни с кем разговоров по душам: о погоде, о детях, о кошках ну и о тому подобном. Сами они появлялись в городе только тогда, когда город нуждался в их благотворительности. Они, как члены семьи основателей Роузвилля, никогда не жалели денег на помощь городу. А денег этих у Роузов было очень много. Никто доподлинно не знал, сколько их у этой семьи на самом деле и каким образом они заработаны, но об этих деньгах так же, как и вообще о жизни и смерти членов семьи Роузов ходили легенды одна невероятнее другой. Может, это была зависть, что логически мыслящему человеку покажется более правдоподобным, а, может, в каких-то легендах правды было больше, чем вымысла. Но все тому же логически мыслящему человеку будет понятно, что на содержание такого огромного поместья и на такое количество благотворительных взносов денег нужно немало. Поэтому, да, денег у Роузов было очень много.
Помимо благотворительных мероприятий Кай и Ева всегда заглядывали в книжный магазин и никогда не уходили оттуда с пустыми руками. Поговаривали, что одна из многочисленных построек на территории их поместья целиком отведена под книги. Ева всегда почти выпрыгивала из магазина, как маленькая девочка, с улыбкой на лице и с уже открытой книгой в руках. Было похоже, будто она каждый раз радуется приобретению нового друга, друга-книги, потому что друзей-людей брат с сестрой не имели, да и было видно, что их это обстоятельство ничуть не огорчает.
Кай же всегда был очень серьезен, почти суров. Он всегда занимал такое место рядом с Евой, где мог бы пресечь любую попытку нападения на нее; он был рядом и вокруг, будто брал сестру в какое-то защитное кольцо, ставил себя перед ней, как живой щит. Все это выглядело как странно, так и очень мило: братская любовь в ярчайшем ее проявлении.
Каждое появление семьи Роузов давало городу пищи для обсуждения минимум дня на три. Их просто невозможно было не заметить и не обсудить. Они были будто из другого времени и измерения. Было в них что-то аристократичное, никак не вяжущееся с провинциальным городком, где они жили. Их манеры движения, разговора, поведения абсолютно отличались от жителей Роузвилля. Можно было даже подумать, что они крайне высокомерны и занудны, но это было бы слишком поверхностное мнение, никак не подходящее к ним на самом деле. Они были скорее замкнуты и скрытны, да даже не так: они просто не рассказывали никому о своей жизни, не желая никого в нее впускать. Это было очень странно для такого социального существа, как человек, но совсем не странно для них самих и для тех немногих, кто их хорошо знал.
Одним из тех, кто их хорошо знал, и единственным, кому было позволено жить с хозяевами в их поместье, был их дворецкий, по совместительству садовник, да и просто единственный друг-человек, старик Бэлрой. Он-то в основном и появлялся в городе, пополняя хозяйские запасы и сводя количество визитов Роузов в город к минимуму. На его глазах Кай и Ева выросли, он любил их, как собственных детей, которых у него никогда не было. Он был предан семье Роузов многие годы. И если бы у него спросили, отдал бы он свою жизнь за них, он, не раздумывая, ответил бы «да».
Родители Кая и Евы жили где-то за границей, а дети решили вернуться в родовое имение, так что Бэлрой был единственным, кто здесь за ними приглядывал.
Ну и стоит еще немного рассказать о том, чем же так будоражило жителей города появление Роузов. Они были невероятно красивы и притягательны. Никто по собственной воле не мог оторвать от них глаз. Все, словно загипнотизированные, уставлялись на них, когда они проходили мимо.
У Евы был талант уговаривать кого угодно на что угодно. Она просто смотрела на вас своими изумрудно-зелеными глазами, будто затаскивая вас в их бездну, обещающую все блага на свете, немного потряхивала своей маленькой аккуратненькой головкой с густыми шикарными светлыми, слегка волнистыми волосами до пояса, и вы уже готовы были сделать для нее все, что она попросит. Вся ее фигура была будто выточена самым искусным скульптором из лучшего мрамора мира. Ева знала, кто она, что она может делать с людьми своей красотой, но никогда не пользовалась той самой красотой, а всегда использовала только ум и силу характера. А характер был у нее такой силы, которую никто выдержать не мог. Влюблялись в нее не то что многие, а все, но до сих пор никого рядом с ней не было. Стоило ли ее из-за этого пожалеть? Она бы вам ее жалеть не позволила.
