Вы когда-нибудь злились на стеклянный шар? Не шар для предсказаний, сноуболл или елочный. Вы когда-нибудь уговаривали метровый в диаметре неправильной формы шар перестать капризничать? Уверена, что нет.
Я на ходу сняла кейп, небрежно повесив его на предплечье, отряхнула мокрые от вечерней росы туфли и на панорамном лифте поднялась на сорок девятый этаж. Вмонтированный в дверцы экран транслировал поздравление от владельцев офисного комплекса с наступающим две тысячи пятидесятым годом. Но вид, открывшийся с легким мелодичным сигналом оповещения, был совсем не праздничный. Длинный коридор с вереницей однотипных дверей по обе стороны стал для меня последней каплей. Я хотела ворваться в наш офис и с разбегу сделать пенальти этим упрямым трусливым шаром прямо в панорамное окно. А прошу заметить, делаю я это неплохо! Дядя научил, он мастер спорта по футболу.
– Чертова белуга! – выпалила я вслух, зная, что все агентства, снимающие этот этаж, уже закрылись на праздничные каникулы. – Ты мне такое свидание испортил! Ну, погоди!
За моим ворчанием я не успела и опомниться, как стояла перед офисом с табличкой «49-33B». Кроме дополнительного буквенного кода, вход отличался еще одной не приметной с другого конца коридора деталью – дверь была бронированная. Браслет с универсальным устройством считался еще в шаге, и она приветственно приоткрылась.
Мама ненавидела, когда хлопали дверьми или дверцами. Она считала подобное дурным тоном и оставила это в нас с братом. Я максимально тихо зашла в офис. В первой комнате, служившей чем–то вроде приемной, сидели двое. За стойкой секретаря склонилась девушка в облегающем матовом черном сарафане и латексной футболке с имитацией короткого галстука. Типичная сейчас униформа для бумажного планктона женского пола. Я оглянулась на другую сторону в хромированную отполированную дверцу шкафа. От быстрой ходьбы ничего не сбилось, даже ни одной соломенно-рыжей пряди не раскрутилось. Заметив меня, наконец, секретарь охнула:
– Они там, в твоем кабинете.
– Да что опять-то не так? – взмолилась я. – Мы все десять раз обговорили!
– Ребенку просто страшно, – из дальнего угла донесся тихий мужской голос. – Он впервые на такой большой сцене. Я посмотрела на браслет. Время для возвращения уже не осталось. Свиданию точно конец. Благо, я попросила Артура меня не ждать, сославшись на рабочий форс-мажор.
Вдох. Выдох. Прежде чем успокаивать кого-то, нужно самой прийти в равновесие.
– Ребенку, между прочим, уже пятьдесят три года, – ровным тоном съязвила я, открывая дверь в комнату, ставшую моим рабочим кабинетом на последние двести шестнадцать дней.
– Как если бы тебе было семнадцать, – парировал мне все тот же голос в спину.
– Я в семнадцать уже выбивала дурь из местных хулиганов.
– А твой брат в это время пек тортики на конкурс, – пропищала мне секретарша.
Вот же набрала я себе команду… Вдох. Выдох. Предельно спокойна. В моем кабинете справа в углу обустроена зона для гостей с большим угловым диваном в имитации кожи, парой схожих в комплекте кресел и круглым чайным столиком из хрома. Слева стоял большой стол, за которым сейчас вальяжно устроился парень в малиновом худи и серых штанах. На его голову, как всегда, был натянут капюшон. Он закинул правую ногу на стол и игрался с портативным коммуникатором. Главный же источник переполоха лежал в гостевой зоне на диване. Стеклянный шар, по форме похожий на метровую икринку, был матово-белым и блестел в искусственном освещении. Рядом на подлокотнике лежал толщиной с мое бедро отросток, который переливался и искрился. Можно подумать, что у вас от блеска рябит в глазах, но на деле отросток дрожал.
– Тук-тук! Кто в теремочке живёт? – я подошла и постучала пальцем по шару. – Мышка-норушка? Лягушка-квакушка? Рыбка-капризушка?
Вместо ответа отросток на подлокотнике вздрогнул.
– Не старайся, – тихо произнёс парень. – Наша русалочка не в настроении.
– А ты какого лешего все ещё здесь? – Я развернулась к игравшему в углу. – Серо-буро-малиновый, лучше тебе мигом раствориться!
Честно, я не хотела кричать, но одним дыханием пар не выпустишь. А если я сорвалась бы на шар, то ситуация вовсе пошла бы из рук вон плохо.
– Раствориться – это скорее к нему. – Парень указал пальцем на диван.
– Исчезни!
– Это к доку. – Он продолжал играть как ни в чем не бывало.
– Потеряйся, заблудись, катись, проваливай… Еще раз увижу обувь на моем рабочем столе, скажу начальнику урезать тебе тринадцатую!
– Тяв-тяв. – Последовал ответ. Парень ловко подпрыгнул и неспешно ушел, виляя тонким лысым хвостом.
Эта шавка не упускала момента, чтобы подразнить меня. А что я хотела от борзой?! Но теперь мы с шаром остались вдвоем. Тишина в комнате всегда расслабляла меня лучше любой ванны. И этому меня тоже научили родители. Слушать тишину. Я села на другом конце дивана и закинула уставшие ноги.
– Малыш, выходи! Злой песик убежал делать свои грязные делишки на краудфандинговой бирже.
Отстегнув сумочку от пояса, я придвинулась и навалилась всем телом на шар. Холодная и бодрящая прохлада проникала в мое тело. А вот мое тепло ему явно доставляло дискомфорт. Стекло подо мной размягчилось и в центре показались два зеленых глаза и соломенно-желтая челка.
– Уже лучше, – отстранилась я и расселась как можно удобнее.
Там, где лежал стеклянный шар, образовалась испарина. А он тем временем менялся, превращаясь в змею, которая запутала себя в клубок. Шар размотался, и вот рядом со мной уже сидел миленький водяной с хвостом длиной в два с небольшим метра. На конце он расправил средних размеров плавник, растопырил его и напрягся, словно потягивался после долгого сна.
– Милан, рассказывай! – Я закрыла глаза, предвкушая, какую воду он будет лить мне в этот раз.
– Елизавета Андреевна, от вас воняет.
Интересно, а выражение "мозгов как у рыбы" пошло не оттого, что все водоплавающее отродье такое прямолинейное?!
– Твои капризы вырвали меня из уютного ресторанчика. Там хоть есть система очистки, но от компаньонов по столу это не спасает.
Пришлось признать, что от меня действительно пахло Дурманом. Моим кавалером был весьма обаятельный парень из гибридных… Был. И осознание этого снова огорчало меня. Думаю, что после трех подряд безнадежно сорванных свиданий, Артур совершенно правильно не согласится на четвертое, как говорится, без обид. «Чертова работа!» – ругалась я про себя, а водяной, скромно опустив глаза, разглядывал свой хвостовой плавник.
– Скоро Новый год… Никогда не видел больших сугробов, – высказался он наконец.
– Я тоже не видела. Только мама рассказывала, как в детстве жила на севере края в небольшом селе. Там зимой сугробы были выше крыши.
