Грустит морская дева: «Как жаль, что под водой
Дышать не могут люди. Ах, если б был живой…»
Не в силах отвести очей от моряка.
И вдруг… Не может быть! Тепла его рука!
Дотронулась до шеи, всю храбрость собирая —
Пульс есть, но очень слабый: мужчина погибает.
И доброму сердечку беднягу стало жалко.
Под мышки подхватила, плывёт наверх русалка.
На воздух, на поверхность несёт его скорей.
А в океане – буря, бушует лиходей.
Гремят раскаты грома, повсюду брызги волн,
Со свистом воет ветер – отнюдь не шутит шторм.
Лицо мужчины держит русалка над водой,
Но всё равно не дышит несчастный китобой.
Быть может, его сердце уже остановилось?
В отчаянии девица к природе обратилась:
– Смените гнев на милость, могучие валы!
Коль были хоть разочек в кого-то влюблены,
Дорогу дайте к суше, до берега доплыть!
Мне дорог человек – позвольте ему жить!
Но волны не утихли. Один лишь только вал,
Подняв собой русалку, по-дружески сказал:
– Зачем о нём взываешь, дитя моё родное?
Лишь смертью он искупит свои грехи пред морем.
– Ужели так огромна, – спросила та, – вина?
– Он сам избрал свой путь, – ответила волна.
– Быть может, если б выжил, сумел он измениться? —
От трепета дрожа, произнесла девица,
К своей груди прижав мужчину молодого.
– Да. Пообещать готова,
Что пользу принесёт усвоенный урок!
Пожалуйста, прости, чтоб лучше стать он мог! —
Глядит на капитана: – Не знаю, в чём вина,
Но думаю, наказан и без того сполна.
В таком прекрасном теле злой дух не может жить…
О Море, помоги!
– Неужто полюбить
Успела незнакомца?
Русалочка молчала,
Лишь крепче человека в своих руках сжимала.
Её качали волны, топили с головой.
Дрожало сердце в страхе: «Живой! Ведь он – живой!
Как можно отпустить, отдать судьбе жестокой?»
Промолвил Океан:
– До берега далёко.
– Мне суши не достигнуть… Погубит буря нас!
Не суждено увидеть, каков цвет твоих глаз…
Наверное, ты умер: не слышу сердца боле…
– Ну хорошо, дитя, – явило милость Море. —
Прощу его сегодня во имя доброты,
От искренности коей, решилась спорить ты.
Держи его покрепче. Закрой свои глаза.
Но помни, что обратно вернуться ты должна.
– Ах, добрый Океан! Когда уйдёт прилив,
Я в воды возвращусь, но пусть он будет жив! —
И, обхватив удобней беднягу-капитана,
Русалочка, зажмурясь, «Спасибо!» прошептала.
Взвыл громче ветер лютый, огромный вздыбив вал,
И девушку морскую с мужчиною поднял:
В одно мгновенье ока огромная волна
Их вынесла на берег и в море отошла.
***
Ударившись о землю, вдруг вздрогнул китобой.
Вода пошла из горла. Он был ещё живой!
Отпрянула русалка испуганно дрожа:
И радостно, и жутко – она ведь с ним одна.
На суше, с человеком! С мужчиной, наконец.
Почти невероятно! Ой, что б сказал отец…
Откашлявшись, спасённый остался в забытьи,
Не помня приключенья подводные свои.
Русалочка не знала, что делать, как ей быть.
Однажды встретив чудо, как от него уплыть?
И дева оглянулась с надеждой и опаской,
Рассматривая мир, что ей казался сказкой.
За пляжем начиналась зелёная лужайка,
Жужжала над цветами усердных пчёлок стайка,
Трава слегка шумела при лёгком ветерке —
Спокойно и безлюдно сейчас на бережке.
А дальше начинался густой и страшный лес —
Обитель неизвестных русалочке существ.
На небе облака сияли белизной,
Но всё же, главным чудом был человек земной.
Есть руки, голова, привычный взгляду торс,
А дальше – непонятно: куда же делся хвост?
Одежда покрывает всё тело человека.
Неужто плавников под нею вовсе нету?
Коснулась дева робко колена моряка
И – будто обожглась: отпрянула рука,
Вдруг трепет ощутив конечности чудной.
Дрожал в одежде мокрой спасённый китобой.
Русалочке привычна холодная вода:
Горячая в ней кровь, хотя лицом бледна.
А суши уроженец озяб в пучине вод:
В беспамятстве глубоком лежит ни жив ни мёртв.
Промокшему до нитки согреться нелегко,
Но возвращенье к жизни ускорило б тепло.
Русалочка вздохнула, всю храбрость собрала,
Подвинулась поближе и за руку взяла.
В лицо тревожно смотрит: поднимутся ли веки?
Родное что-то есть в спасённом человеке…
Но нет, он не очнулся, хотя ладонь теплеет.
Сейчас вторую руку она ему согреет.
…Похоже, что лицо слегка порозовело,
Но всё же, мелкой дрожью вибрирует всё тело.
Одежду ледяную с бедняги надо б снять,
Да растереть руками, даря тепло, обнять.
Но страшно… На такое русалка не решится,