Андрей Расторгуев - Русские истории

Русские истории
Название: Русские истории
Автор:
Жанр: Современная проза
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2014
О чем книга "Русские истории"

Андрей Расторгуев – яркий представитель поколения «новых шестидесятников», которое рождено в 1960-е годы и вошло в русскую литературу в 1990-е на переломе эпох. Продолжая и развивая национальную поэтическую традицию, автор вносит в неё собственные, современные ноты и краски. В новую книгу поэт включил избранные и новые стихотворения, циклы стихов и поэмы, написанные за более чем два десятилетия.

Бесплатно читать онлайн Русские истории


© Расторгуев А.П., 2014

© Колинько Ю.А., оформление, 2014

© Издательство «Генри Пушель», 2014

© Издательство «Российский писатель», 2014


Русские истории : Стихи, поэмы / Андрей Расторгуев ; художник Ю. Колинько. – Екатеринбург : Генри Пушель; Москва : Российский писатель, 2014. – 192 с.

ISBN 978-5-905672-16-3 (Генри Пушель)

ISBN 978-5-91642-141-5 (Российский писатель)

Всегда – с надеждой


Заглавие этой книги – «Русские истории» – отнюдь не означает, что речь в ней идёт об исключительно русских делах и людях. Напротив: составляя рукопись, сам удивился, сколько в ней оказалось инородцев: армяне, финно-угры, евреи, немцы, даже персы – правда, тысячелетней давности…

Хотя удивляться вроде нечему: пускай словечко «нацмены» из советского индустриального новояза на родном Урале временами ещё звучало, интернационал в большом городе, который возник в 1929 году вместе с металлургическим комбинатом, воспринимался совершенно естественно. Была, однако, у этой межэтнической идиллии оборотная сторона: собственная моя принадлежность к крупнейшему из народов многонационального Отечества на выходе из школы определялась, по сути, только записью в паспорте.

Всё произошло потом. И погружение в русский фольклор, который отнюдь не без труда отвоевал себе место у иных ладов и звуков. И узнавание собственного родового древа – кстати, тоже отнюдь не моноэтнического и размахнувшегося корнями не только на Великую, но и на Малую и Белую Русь… И жизнь в северной республике, ярко явившая не только общую необходимость уберечь родные языки и культуры перед лицом наступающей глобальной унификации, но и национализм некоторых из представителей титульного народа. И осознание: именно те, кто умеет соединить открытость миру с пониманием причастности к своим народам и общности их судеб, способны сохранить Россию хотя бы в её нынешних пределах.

Всё это имеет прямое отношение к поэзии – во всяком случае, той, которая ощущает взаимную связь с чем-то бóльшим, нежели причудливо выраженные переживания автора по поводу сугубо личных неурядиц и радостей. Однако такой поэзии тем более необходимы искренность и художественное мастерство, проникающие под затёртую кожу.

К этому и стремился многие годы, плоды которых вошли в эту книгу. Без лишнего пафоса и теперь уже без особых иллюзий. Но всегда – с надеждой…


Андрей Расторгуев

След на земли

Русская карта

I

Я и в Господа слабо – не то, что в судьбу или карму:
одному не под силу – сумеем рядком да ладком…
А намедни вгляделся в родимую русскую карту —
и овеяло тёплую плоть изнутри холодком.
На брюхатой кобыле, на миг обернувшейся твердью,
едет маленький всадник полярные дни напролёт.
Он спиной на восток прислонился к морозному ветру,
а на запад лицом проголосную песню поёт.
То ли грудь выгибается в длинном серебряном звуке,
то ли тонкие плечики долгой дорогой свело —
раскрываются миру его неокрепшие руки,
упираются ноги в подбитое мехом седло.
Так рысит и поёт бессловесно – ребёнок ребёнком,
и молозиво каплет с кобыльих сосцов на жнивьё…
А когда, наконец, разродится она жеребёнком —
всё равно не убавится тяжкая ноша её.

II

Смешанных памятей и кровей,
мы отродясь о себе забыли.
То ли невиданный муравей
тащит на запад брюшко Сибири,
то ли неведомый скарабей,
пену холодной волны глотая,
от монотонных степных скорбей
катит угрозою ком Китая,
то ли громадный живучий краб,
чувствуя жгучую боль в грудине,
держится, чтобы ни край, ни град
не разорвались посередине.

«Вот сюжет традиционный…»

Вот сюжет традиционный
со времён Луи Дагера
или красочных портретов
принаряженных инфант:
перед фотообъективом
двое – девочка и мальчик.
У неё – витые кудри,
у него – на блузе бант.
Даты нет на обороте —
лишь рекламные медали
да по толстому картону
надпись: «Тереховъ и Сынъ».
В старом Екатеринбурге
это в нескольких кварталах
от Ипатьевского дома,
что ещё не знаменит…
Вот ещё сюжет сюжетов:
у старинного буфета
смотрит девочка другая
удивлённо в объектив.
С нею рядышком – старуха.
И едва ли уловимо
сходство с девочкою первой
на морщинистом лице.
Между девочками теми —
поколения и горы,
панихиды и крестины,
две германские войны.
А прошла – и уместилась
под картонною обложкой
одного фотоальбома
человеческая жизнь…

Печорский складень

I

В истоке великой Печоры
я воду прохладную пил…
Какого, казалось бы, чёрта
я в этом ручье позабыл?
Глядеть с вертолёта на ельник
и остерегаться беды,
чтоб горный сорвать можжевельник
да чистой напиться воды?
Но так заберёт имярека
недолгое слово «исток» —
любая цена не морока
за животворящий глоток
и чтобы в мирской дешевизне
на слово и тело своё
узнать завершение жизни,
вкусив и начало её.

II

Когда родниковой водой
прочистить мужицкие глотки,
на той же воде не гадай —
потребуют водки…
Пошли разговоры искристей —
рыбалка, рецепты ухи…
И через распахнутый блистер
стекло полетело во мхи!
Сосед, поклоняясь природе,
пустил опустелый сосуд —
на память нетленную вроде,
что мы побывали и тут…
И сердце ударило глухо,
и дрогнула линия гор
с диковинным русскому слуху
названием Маньпупунёр,
где по суетливости нашей
у звёздно-земных берегов
оставлены семеро стражей
одним из вогульских богов.
Сейчас отзовутся по лонам
удары тяжёлых шагов.
Сейчас вознесутся над склоном
семь жестоколобых голов…
Но, глядя в речные долины
и видя небесное дно,
остыли давно исполины
и остолбенели давно.
И, метя железные стрелы
в их каменные глаза,
вдогонку за нами гремела
в бессильной досаде гроза,
покуда гряда междуречья
виднелась в туманной дали…
Дурацкая блажь человечья —
оставить свой след на земли.

III

Избитая брёвнами запань
уже далеко позади.
Откидывай выцветший запон,
на палубу выходи!
Блескучие блики похожи
на пряди серебряных трав,
и, словно по скошенной пожне,
идут по реке катера.
В бору земляника поспела,
и скоро черника пойдёт.
А там и важнейшее дело
рыбацкое – сёмужий ход.
Охота на всякого зверя —
в открытую и отай…
И напоминаньем о мере
на вырубках – иван-чай.

Тридцать шесть и семь

В городке не высоком, не низком
и тебе от рождения близком
ты живёшь, не меняя прописку,
от добра не желая добра.
Хоть жена мне – а не декабристка.
Да и незачем, коль севера.
Я и сам полюбил их воочью
потаённою белою ночью,
упоённый печорскою мощью,
и того не стереть, хоть убей,
даже тучами, рваными в клочья
о крюки обнажённых ветвей.
И как будто любовь между нами.
Но, как будто в дешёвом романе,
ты меня упрекаешь в обмане
и печальный подводишь итог:
мол, приехал, наплёл, отуманил,
а теперь норовишь за порог…
Севера вы мои, севера…
Я на свет родился не вчера.

Вот и мы первый тайм отыграли

I

Вот и мы первый тайм отыграли.
Тридцать шесть, как один, миновали,
и подумать о том не пора ли,
где роднее и мягче земля?
Все могилы мои на Урале —
за две тысячи верст киселя…
Молодые пускай отмахнутся,
пожилые пускай усмехнутся,

С этой книгой читают
Женщины всего мира рыдают, ведь прекрасный плейбой, шейх Рази аль-Мактаби, объявил, что теперь единственной его страстью будет служение своей стране. Но перед тем как взойти на престол и навсегда забыть о веселых днях бурной молодости, он решает устроить себе небольшие каникулы и отправляется на популярный горный курорт…
Греческому миллиардеру так понравилась одна из официанток, обслуживающих королевский прием, что он решил за ней приударить. Если бы он только знал, кто скрывается за скромным обликом…
Счастливые и ничего не подозревающие кошки внезапно теряют привычный, уютный мир под натиском своего извечного противника – крыс. Их предводитель необычайно хитер и умен, но ему никогда и в голову не пришло бы, кем станет он накануне великой битвы с кошками. Ведь любовь – самый лучший, самый мудрый и непредсказуемый стратег.
Война на пороге. Мир рушится. Насколько сильна твоя вера в пропаганду? Какую цену готов заплатить, веря в то, что нам говорили?