Эта книга охватывает долгий путь Сталина в той ипостаси, которую уже более полувека пытаются замолчать как его открытые противники, так и лживые «сторонники» – Сталина как марксистского теоретика.
Безусловно, Сталин был прежде всего практиком, и он сам не претендовал на то, чтобы встать в одном ряду с Марксом, Энгельсом и Лениным как теоретик марксизма, но и как теоретик он сделал многое, в том числе в таком мифологизированном и вызывающем трудности у марксистов наших дней вопросе, как национальный.
Хрущевская «десталинизация» поставила новые издания работ Сталина под фактический запрет, а после нее Сталина попытались сделать своим знаменем чуждые его идеям силы. От Сталина-революционера, Сталина-наркома по делам национальностей молодой Советской Республики, Сталина-руководителя социалистического строительства попытались отставить, лишь Сталина-руководителя «державы» (забыв о том, что разные «державы» служат разным классам).
Разумеется, Сталин как автор «Марксизма и национального вопроса» не нужен тем, кто называет себя его сторонником, но отрицает и революцию, и демократию, и право наций на самоопределение – таким шовинистам, как КПРФ и «Суть времени». Не нужен он и буржуазии, которая в зависимости от запросов момента делает из него то, кровавого маньяка, то сусального вождя. Неудобен Сталин-ученик и преемник Ленина, разумеется, и тем, кто хочет заменить марксизм-ленинизм какой-нибудь «модной» (хотя мода может быть и полувековой) теорией. Неудивительно, что марксистские труды Сталина сейчас больше известны в тех странах, где есть мощные боевые коммунистические партии, чем в России – тем важнее они для нас, российских марксистов.
Первая из работ, входящих в сборник – «Анархизм и социализм» – была написана на грузинском языке в 1907 г. Поводом для ее написания стала полемика с грузинскими анархистами, боровшимися против марксистов за влияние на социалистическое движения Закавказье, но значение этой работы выходит за узкие рамки местной полемики.
Еще молодой Иосиф Джугашвили, или «Коба» (псевдоним «Сталин» появится позже) подверг острой критике взгляды грузинских анархистов и их русских учителей – не остались незамеченными ни их эклектическая позиция в философии (далекая и от диалектики, и от твердого материализма), ни их верхоглядство («Анархисты одержимы одним недугом: они очень любят «критиковать» партии своих противников, но не дают себе труда хоть сколько-нибудь ознакомиться с этими партиями»), ни прямо вытекающее из незнания диалектики непонимание роли пролетарского государства в переходный период между капитализмом и коммунизмом.
Если «Анархизм или социализм?» был популяризаторской работой, то «Марксизм и национальный вопрос», написанный в 1912-13 гг. уже зрелым автором-марксистом, членом большевистского ЦК, стал одной из самых важных марксистских работ по национальному вопросу на все времена.
Будучи учеником Ленина, Сталин сыграл важную роль в полемике по национальному вопросу, развернувшейся перед Первой мировой войной. С одной стороны, ленинской позиции противостояли Роза Люксембург и польские социал-демократы, которые в борьбе со «своим», польским шовинизмом, дошли до отрицания права наций на самоопределение вовсе. С другой стороны – ревизионистские теоретики австрийской социал-демократии пошли на поводу у национализма, признав возможным деление социал-демократической партии по национальному (вместо территориального) принципа и создание в рамках государства искусственных союзов граждан по принципу национального происхождения, разделяющих трудящихся разных наций вместо их сближения.
Показавший объективное существование наций Сталин стоит в этом вопросе выше, чем позднейшие теоретики, видящие в них лишь «воображаемую» общность и отрывающие процесс формирования наций от развития капитализма. С другой же стороны, Сталин не забывал о том, что нация объединяет представителей враждебных классов, что демократическое право народов решить свою судьбу самостоятельно может быть использовано и реакцией, а потому нельзя путать право с целесообразностью отделения; наконец, что национализм угнетенной нации порождаются ограничительными и запретительными мерами со стороны нации угнетающей.
Ключевые принципы демократического решения национального вопроса, выдвинутые Сталиным – право на самоопределение, территориальная автономия, национальное равноправие, интернациональное сплочение рабочих – актуальны и в наши дни.
Серия лекций «Об основах ленинизма» подытожила ленинский период развития революции в России и мирового коммунистического движения – самому Ленину обобщить его не довелось. Отметив, что ленинизм стал «марксизм эпохи империализма и пролетарской революции», Сталин вступил в полемику как с теми, кто представлял ленинизм лишь как «применение марксизма к своеобразным условиям российской обстановки» (о, зюгановцы! Если бы вы были способны задуматься!), так и с теми, кто представлял учение Ленина лишь как «возрождение» революционного марксизма (определение, неизбежно замазывающее тот факт, что марксизм эпохи империализма не мог просто повторить марксизм доимпериалистических времен).
Без специфики России, впрочем, обойтись было нельзя – Сталин справедливо видел ее в том, что в нашей стране сплелись все противоречия империалистической эпохи – и, ударив, по такому реакционному институту, как царизм, рабочий класс России не мог не задеть и западных империалистов. И именно поэтому значение революции стало интернациональным («Могли ли русские коммунисты при таком положении вещей ограничиться в своей работе узко национальными рамками русской революции? Конечно, нет! Наоборот, вся обстановка, как внутренняя (глубокий революционный кризис), так и внешняя (война), толкала их к тому, чтобы выйти в своей работе за эти рамки, перенести борьбу на международную арену, вскрыть язвы империализма, доказать неизбежность краха капитализма, разбить социал-шовинизм и социал-пацифизм, наконец, свергнуть в своей стране капитализм и выковать для пролетариата новое оружие борьбы, теорию и тактику пролетарской революции, для того, чтобы облегчить пролетариям всех стран дело свержения капитализма»).
Причины, порождающие пролетарскую революцию, интернациональны, но сама она возникает там, где сплетаются все противоречия, а не там, где «больше развита промышленность, где пролетариат составляет большинство, где больше культурности, где больше демократии» – этот вывод следовало бы понять как склонным к примитивному евроцентризму троцкистам и реформистам, так и тем «коммунистам» от национализма, которые видят в социализме лишь рецепт для спасения «своей» нации, опуская социализм с роли всемирного революционного движения на роль узконационального лекарства от кризисов.
