Ноги девушки и их стройность сквозь ткань чёрного платья, талия, обтянутая материей женского корсета, а потом – магистраль ярких огней, дорога, уходящая вдаль и неуловимые смыслы, теряющие свою идентичность под напором скорости грязного, как небо, автомобиля.
Час назад – импульсы света, громкая музыка и шум поддельного общения – мгновения выключенные из мира жизни. Дело не в отсутствии предмета разговора – это совершенно необязательная и часто лишняя деталь диалога. Пожалуй, дело – в боли при столкновении с пустотами танцпола. Он всей своей природой указывал на несбалансированные участки человеческой коммуникации. Здесь кипит жизнь, а тут – царит уныние, здесь кого-то давно ждут, тут никого никогда не ждали. Вечер как вечер. Полное совпадение с самим собой меня всегда немного удручало. В тот день я был слаб и, возможно, поэтому заманчивая мысль растворить себя в упаднических улыбках своих как-бы-знакомых и как-бы-приятелей сыграла надо мной злую шутку. По обыкновению подпирая барную стойку своим немощным телом, я меланхолично поглощал холодный чай из нежно-сиреневого стакана. Чай действительно был холодным, холодным оказался и стакан, и пластиковая трубочка и рука бармена… О эта рука бармена! Волосатая, холодная щупальца хищника постиндустриального общества… Однако озноб, который прошиб меня после первого глотка, не остановил моё стремление завершить вечер как можно более погано. Недолго думая, я бросил свое мерзкое занятие и ушёл уничтожать оставшуюся у меня в кармане мелочь на игровые автоматы. Играл с надеждой упасть в своих чувствах как можно глубже, а проиграть как можно меньше.
Спустя какое-то время стало ясно, что затея пахнет серьёзным противоречием, но я всё равно покорно отдался в лапы ненавистной мне логике мира. Проиграв значительную сумму «Космическим захватчикам», «Ящерице» и «Охотнику на динозавров», я проанализировал своё текущее состояние. Где-то между уныло-скучно и отвратительно-мерзко.
Почти удалось. Осталось лишь вписаться своим антихореографическим искусством в пространство танцпола, разбить гармонию прекрасных движений в сумраке клубного света.
Это я всегда умел.
***
Наш клуб был замечательным заведением. Самым лучшим, правда. Два больших помещения – одно для того, чтобы пить и говорить, второе – для того, чтобы танцевать и избегать общения. Низкий потолок заведения иногда компенсировался немноголюдностью и немногословностью публики. Узкий коридор после гардероба вёл всё время куда-то вниз – идти нужно было около 2 минут по неосвещённому пути. Складывалось впечатление, что заведение располагалось где-то между тектоническими плитами. Какого чёрта администрация не позаботилась о лифте!?
Когда год назад здесь устроили «каска-пати», то выглядело всё это вот как: «Шахтёры» весело стукались головными уборами, смеялись, хлопали друг другу по плечу и продолжали своё путешествие по безднам клубных пещер. А некоторые посетители почему-то поспешно извинялись и старались пройти злосчастный участок как можно быстрее.
Не любители – одно слово, да и попали сюда случайно, это точно, завсегдатае рады каждой новой затее, даже этому идиотскому карнавалу.
Провода в первом помещении для распития напитков свисали, подобно экзотическим змеям – то ли анакондам, то ли питонам – страшные, жирные зверюги обвивали не только шероховатые уступы для игровых автоматов, но и колоннады, на которых и держался этот маленький мир подземельных утех. Словом, хорошее заведения! А ночью джунгли: звук урчащих животов, похотливых диалогов-уламываний в манере «ты – да, и ты – тоже очень даже да». Взоры охотников за новой плотью. Быстро-быстро-быстро.
***
Denergized – She’ll imitate.mp3
В тот вечер шум клубного света как всегда расплывался в мутной жиже дымовых выделений невидимого агрегата, спрятанного где-то под пультом DJ-я. «Спец-эф-фект» – однажды чётко продекламировал мне гуру электронного саунда – хозяин звуковых колебаний этой подземной дискотеки. Лампа, «моргающая» импульсами яркого и неестественного света всегда как будто вбивала по эфемерному гвоздю в ткань дымной материи, заставляя её принимать какие-то причудливые формы. В этой игре метафизических объектов всегда терялись тела вполне материальных посетителей. Чёрная сеточка, латекс, чулки, яркая обводка вокруг глаз, тушь – всё это создавало внешность тела, её посюсторонность для глаз наблюдателя. Внутренности, вошедшие в конфликт со своей противоположностью, часто порождают пустоту. Они либо растворяются в мире объектов, либо просто исчезают, уничтожая и тело, и его внешность. Поэтому важно, чтобы имидж гармонировал с внутренностями. Болезнь не сочетается с праздностью. Попытка нарушить это чревата плохими последствиями – пустотой. Когда усталость накрыла меня с лихвой, и я свалился на диван, передо мной провальсировала пустота только что исчезнувшего тела. Что-то подсказывало мне, что пустота имела женский силуэт. И я не ошибся. Бывает и такое.
***
С Максом мы познакомились случайно.
Два дня подряд я «зависал» у Полины. Запах сканка, скрип кровати, а потом слова-слова-слова. Настольная лампа в дальнем углу комнаты лишь на четверть освещала то, что можно было бы назвать спальней. Пластиковые ящики занимали почти всё пространство. Звонкий голос девушки, её пухлые губы, простыня, сквозь которую были видны её длинные ноги и много слов о будущем. Игру предложила мне Полина. Мы должны были говорить о том, что станет с нами через n-е количество лет. Я всё время молчал и любовался чёрными локонами её волос. Полина рассказывала что-то об эпохе свободы, что-то про то, как мы с ней выйдем на улицу и босыми ногами будем бежать вдоль улиц, пока не устанем. Она была такой энергичной. Мне казалось, что у неё лихорадка.
Я на мгновение испугался и решил проверить температуру – коснулся ладонью её лица. Реакция была поразительной и неожиданной. Она схватила мою руку и не хотела её отпускать. Кожа на её лице была горячей. Я почувствовал, что у неё испарина. Капелька пота скатилась с её лба мне на внешнюю сторону ладони. Когда я захотел силой отдёрнуть свою руку, она заплакала и больно ударила меня в грудь. Какое-то время мы, молча, лежали на разных концах кровати и не разговаривали. Затем она неожиданно легла на меня так, чтобы я мог видеть её лицо. Она сжимала мои запястья своими руками так крепко, что я не мог двигаться. Безумные глаза, искривленный в ухмылке рот и влажный язык, кончиком которого она ласкала свою верхнюю губу. Я хотел спросить о её самочувствии, потому что очень волновался в тот момент о её лихорадочном состоянии. Но она ничего не дала мне сказать. Облокотившись на левую руку и изящно скользнув своей ногой вдоль моего тела, она приняла позу, благодаря которой её губы почти касались моего уха. Она заговорила неожиданно, очень быстро, я не мог улавливать смысл её слов, но некоторые вещи я всё-таки понял. Мир – это не просто так. Полина – это не то, что исчезнет, как только я открою глаза. Мы – это не только Я и Полина.
