Рыжий котёнок жил под лестницей в подъезде. То и дело хлопала входная дверь, по ступенькам топали детские сандалики, цокали каблучки, шаркали стоптанные башмаки. Мелькали свежая рыбка и мясо в сумках. Как они дивно пахли! Изредка бородатый старичок из второй квартиры ставил чашку с молоком, сокрушаясь: – Пей милок. Эх, сиротинушка. Взял бы, да старуха заругает.
Котёнок благодарно вилял хвостиком и лакал тёплое молоко. В общем, иногда жилось сытно.
Однажды злой веник из третьей квартиры вытолкал котёнка за дверь: – Ишь ты! Вздумал гадить по углам! Брысь отсюдова!
Испуганный котёнок выкатился во двор, стукнулся о бордюр и заплакал. Тотчас подлетели серые воробышки: «Чирик-чирик-чирик. Не плачь, малыш. Не плачь. Чирик-чирик-чирик».
Из цветочной клумбы выглянул огромный белый кот: – Мяу! Мяу!
Котёнок жалобно мяукал и лапкой поглаживал ушибленный бочок.
– Ты откуда? – кот приблизился, обнял котёнка: – Что случилось? Не плачь малыш…
– Оттуда, – котёнок махнул лапой в сторону обшарпанной двери подъезда. – Выгнали.
– Я – Бонифаций. Живу в этой пятиэтажке, в первой квартире, – почесал за ухом: – люди любят таких котов, как я – белых, гладких да блестящих. Ты, деточка, вылитый Васька из соседнего двора, какой-то пушистый… рыжий. Фу-фу-фу! От тебя шерсти много…
Хотел ещё что-то мяукнут, но двор наполнился заливистым повизгиванием собачонки. Бонифаций торопливо поманил: – Мяу-мяу-мяу! Прячься! Сюда, скорей!
