София
— Мама, у меня получилось! — воодушевленная результатами итогового собеседования, влетаю в ее кабинет.
Она отрывает трубку мобильного от уха и, поджав губы, осматривает меня с ног до головы. Закусив щеку изнутри, стараюсь не улыбаться, поправляю юбку, расправляю плечи. Сердце в груди радостно скачет, на кончиках пальцев вибрирует надежда на несколько миллиметров свободы, замаячивших впереди.
— Ты считаешь это своим достижением? — мать начинает бить молотком по моему хрупкому хорошему настроению.
— Я много работала, чтобы попасть в этот лицей, — стараюсь не опускать взгляд в пол. Ее это бесит.
— Недостаточно, учитывая баллы последних двух тестов! Если бы не репетиторы, на которых уходила большая часть моей зарплаты, чего бы добилась?
— Надежда Алек… — в кабинет заглядывает симпатичная женщина в форме инспектора ПДН, такой же, как у моей мамы. — Ой, извини, я позже зайду.
— Нет, нет, — окрикивает ее мать. — Заходи, Маш. Заодно полюбуешься на неблагодарного ребенка. Вместо того чтобы прийти и сказать: «Спасибо мама, что у меня появился шанс учиться в лучшем лицее города», эта эгоистичная девчонка заявляет, что это у нее получилось! У нее, понимаешь?!
— Сонечка, ты получила грант? — обращается ко мне тетя Маша, коллега и единственная подруга матери.
— Да, — сжав зубы, все же отвожу взгляд в сторону.
— Там еще удержаться нужно, — продолжает мать. — Ты думаешь, восемьдесят баллов по французскому помогут тебе удержаться?
— Это хороший результат, мам.
— Хороший результат — это сто, София! Все, что ниже — твоя недоработка и неблагодарность лично мне! Надеюсь, ты не надумала отмечать получение гранта со своей подружкой, которая вообще никогда ничего в этой жизни не достигнет? Потому что это глупо и по-свински отмечать чужие заслуги! Поезжай домой и зубри французский, Софи. В лицее именно он станет твоим вторым языком для изучения. И не забудь, вечером мы едем в ресторан с Владимиром.
— Да, мам…
Опустив плечи, выхожу из кабинета. На улице идет дождь. Капли маскируют мои слезы, одежда моментально промокает насквозь. По позвоночнику бегут ледяные мурашки. Я утром так торопилась, что забыла надеть куртку, но было солнечно, а теперь вот…
Ежусь от сырости, проходя мимо своей остановки. Если я сейчас сяду на автобус, то слишком быстро доберусь до дома, а мне туда совсем не хочется. Там дурацкий французский и противный Владимир, новый ухажер матери, перебивающийся нерегулярными подработками.
«Зато у нас дома порядок, жрать приготовлено и ты под присмотром, пока я на работе», — вспоминаю слова мамы, кинутые в его оправдание.
Я скорее под надзором, как в тюрьме, чем просто под присмотром, но со мной не согласны.
Учебный год уже начался. Мне вообще повезло, что в лицее внезапно освободилось несколько мест и был объявлен конкурс, а не просто взяли очередных мажоров. Конкуренция была огромная, ведь обычных школ в городе много и сильных ребят в них не меньше, а этот лицей — пропуск в лучшие университеты не только страны, но и мира. Это шанс, который я не могла упустить. И вот сегодня объявили, что я прошла. Я! И еще несколько ребят. Мы чудом пробились через всех желающих и стали теми самыми счастливчиками, которые вытащили билет в свое лучшее будущее.
Обняв себя руками, дохожу до пешеходного перехода, оглядываюсь по сторонам, проверяя, нет ли машин. Ближайшая довольно далеко, и я спокойно наступаю на «зебру».
Глядя перед собой, дохожу до середины дороги…
…визг тормозов, чей-то крик… Удар… Звон стекла, скрежет металла…
Как в замедленной съемке, с ужасом оглядываюсь на въехавшую в столб дорогую спортивную машину. «Морда» помята, из-под искорёженного капота валит то ли пар, то ли дым. На меня смотрят дикие карие глаза парня, вывалившегося из кожаного салона. Он прижимает руку с дрожащими пальцами к груди. За его спиной с тихим свистом сдувается сработавшая подушка безопасности.
— Идиотка! — орет на меня. — Ты вообще по сторонам не смотришь?!
Вокруг начинает собираться толпа зевак. Люди достают телефоны, начинают снимать, перешептываться, комментировать.
— Я? — от изумления приоткрываю рот. — Здесь пешеходный переход вообще-то! — адреналин прилично придает мне смелости.
— И что? Это оправдание?! — хрипит он. — Я мог убиться, дура! И тебя бы скребком с асфальта собирали! Дорога скользкая! — его уже всего колотит.
— Гонять не надо, раз она скользкая, — огрызаюсь.
За поворотом, откуда он выскочил на своей машине, уже слышны сирены.
— Это жесть… — парень со стоном хватается за волосы. Сгибается пополам. Уперев руки в колени, смотрит на тачку. — Мне конец…
Возле нас останавливается машина ГИБДД, чуть дальше паркуется скорая. Инспектор разгоняет толпу, осматривает машину. Медики разделяются. Один подходит ко мне, второй пытается осмотреть парня.
— Да не трогайте вы меня! — продолжает психовать он. — Нормально со мной все! Пока… — морщится, снова прижимает кулак к груди.
Врач все же настаивает на осмотре. Парня отводят к карете скорой, поднимают футболку. Отворачиваюсь, чтобы не подумал, что я пялюсь. Надо больно! Но мальчик красивый, подтянутый, с этим не поспоришь.
— А у меня все хорошо, — уверяю второго медика. — Он меня не задел.
— Почему раздетая? Так холодно на улице. И промокла вся, — ругает доктор.
— Случайно получилось, — немного виновато улыбаюсь.
Меня все равно осматривают, убеждаются, что, правда, все нормально, и уезжают, выдав инспекторам какие-то бумаги.
— Я могу идти? — спрашиваю у одного из инспекторов, ежась от холода.
Мужчина помоложе идет к служебной машине, приносит оттуда куртку, накидывает мне на плечи.
— Пока нет. Вы нам еще нужны, — укутывает меня в нее и отходит к коллеге.
— Решила сбежать? — зло ухмыляется горе-гонщик.
— Зачем? Я ни в чем не виновата, — напоминаю ему.
— Ты невнимательная дура! Я из-за тебя тачку разбил! — опять заводится он.
— Тихо, тихо! Тормози, парень! — осаживает его инспектор. — Права, документы на машину есть? — спрашивает у него.
Кареглазый монстр достает с заднего сиденья рюкзак, копается в нем, протягивает инспектору небольшой пластиковый конверт.
— Что там? — мужчина не торопится взять его в руки.
— Документы. Очень рекомендую начать их изучение с паспорта, — буквально всовывает инспектору конверт и складывает руки на груди этот наглец.
Инспектор отщелкивает кнопочку, вытаскивает из конверта документы, открывает паспорт.
— Калужский Платон Бориславович… У-у-у… Да ты влип, парень. Восемнадцати нет, а ты за руль?
— То есть фамилия тебе вообще ни о чем не говорит? — резко переходит на «ты».
— А у нас что, для прокурорских сыновей законы переписали? — хмыкает инспектор. — Машину сейчас заберет эвакуатор, а ты с нами поедешь. Будем папе звонить, радовать. Старший тут на мотоциклах по ночам гоняет, младший днем портит городское имущество и пугает людей, да еще и без прав. Не порол отец вас в детстве. Ой, не порол…
