Пассажир поневоле и усталая «эска»1
Прошло более года, как, средняя дизельная подводная лодка покинула акваторию судоремонтного завода. Ремонт растянулся на полтора года. После месяца боевой службы в Атлантике лодка встала на очередной текущий ремонт, который тихо сапой обернулся капитальным. Но вот бесконечные заводские мытарства позади и ещё год тяжёлой работы, чтобы лодку ввести в первую линию, боевой состав дивизии. Экипаж новый, да ещё после заводской вольницы – притирка, отладка, затяжка, закручивание, пристрелка. Вот когда забот на лодке хватает всем по горло. Экзамены на допуски, на самостоятельное управление механизмами, оружием, боевой частью, кораблём. И только тогда командир и весь экипаж вздохнут с облегчением, когда корабельный казначей отсчитает им впервые морскую надбавку к жалованью – знак того, что лодка вошла в боевой состав флота.
Но кто ей позволит прохлаждаться у пирса? Даром что ли морские капают? Вперёд, в Атлантику, досаждать супостату. Мал клоп, да кусач. А здесь ещё один театр вызрел, как прыщ на интимном месте – Средиземка. Театр, на подмостках которого без малого два десятка лет, игнорируя антракты и вопреки штабным сценариям, продолжится крутое представление конкурса силачей, от которого зрителям порой станет не по себе. На сей раз, на долю балтийской подлодки выпало одной из первых повариться в средиземноморском котле, испытать на своём прочном корпусе холодное единоборство двух великих флотов.
В штабе флота ещё с недоверием относились к подлодке, едва вошедший в боевой состав и решили перед её выходом на боевую службу устроить для неё эдакий спарринг. Задать квадрат и пусть субмарину эту, как необъезженного жеребца в загоне, погоняет хорошенько противолодочник с крепким командиром. Не нами сказано: «Трудно в учении – легко в бою».
* * *
Всем известно, как службу военную начнёшь, так она и продолжится. Поэтому первый день службы уж постарайся. Загони в мый дальний угол души своей всё гражданское, амбиции, гордость, жажду справедливости, тошнотное чувство на всё военное и отслужи первый день классно. А потом, если и пойдёт всё вкривь да вкось, то ты уж не виноват, ведь начал то ты службу нормально.
Честно говоря, первый день на корабле у Юрки определённо не сложился. Правда, не его была в том вина. В сущности, день тот и не мог сложиться. Ведь когда, после занудной муштры во флотском экипаже, где из новобранцев методично изгоняется гражданская бесовня, команду новобранцев доставили в Балтийск, то корабля его приписки, как на грех, в базе не оказалось. У всех, как у людей, корабли на месте, его корабль отсутствует! Посему отправили Юрку довеском к однокашнику Гармашову на его корабль. Надо же человеку пока, суд да дело, где-то находиться, ночевать, кормиться.
Служба корабельная началась без корабля. На чужом, разумеется, ты никому не нужен. Куда такого, с позволения сказать, военмора, чтобы не болтался попусту на корабле инородным телом? Правильно! Обратно в дивизион, в распоряжение дежурного. В штабе дивизиона разнарядка для таких спецов с нулевым послужным списком не отличается разнообразием. Ну что можно доверить матросу, не прослужившему и без году неделю в плавсоставе? Только поддержание образцового флотского порядка на подведомственной причальной территории. Кто бы ты ни был на гражданке, какие бы чудеса не творил, подвиги не совершал – вот тебе флотская метла из прутьев «голик» по флотски.
– Голик?
– Вот видишь, ты даже не знаешь, как на флоте веник называют, а ведь это далеко не самый последний предмет на корабле. А большое познаётся через малое! Вот тебе голик и боевое задание – мести дорогу от дивизионного штаба и вон до того угла цейхгауза, – указал Юрке старлей, помощник дежурного по дивизиону, на поворот в сотне метров.
Дорога в окружении уже немолодых, раскидистых тополей. Начало октября – листопад в разгаре. На первый взгляд, за пару часов можно управиться, если с куревом построже.
– А потом на корабль? – порывался поставить Юрка все точки над i.
– До ужина, – не без иронии усмехнулся старлей.
«Что значит до ужина? – заело у Юрки в голове. – Дорога через пару часов заблестит, как у кота…. Уж в этом то нехитром деле я не профан – чай, „учебка“ за плечами – мыть, грести, таскать, мести, поднимать, опускать… Это что же, с красным корочками техника-электрика на флоте в дворники сгодился? Несуразица полная».
Старлей, видимо, прочитав на лице новобранца недоумение и даже справедливое негодование, исподлобья, уже гнусавым, не терпящим базара голосом, добавил:
– Пройдёшь раз – заходи по новой. Короче, дорога должна быть постоянно чистой. Листопад! Понимать надо.
Мести палые листья – работёнка, хоть и маленько пыльная, но не обременительная, а, главное, спокойная. Тем паче, никто тебя не дёргает, не гонит, не учит, не наставляет. Все проходящие видят, что матрос работает, даже старается. Тем не менее, моральное состояние хреновое. Да здесь ещё память втихую подленько так подсунула анекдотец, известный ещё с гражданки:
«Как копать? – спросил солдат прапора. – Отсюда и до вечера, – гениально изрёк прапорщик».
Тогда смеялся, а сейчас, хоть плачь. Ведь анекдот-то, получается, про него самого – «Отсюда и до ужина». Потом стали одолевать суеверные переживания – «Как службу, начнёшь, так она и пойдёт».
«Так и буду подметать дорогу всю службу, перспектива аж дух захватывает! Пропала флотская юность!» – с горькой иронией размышлял Юрка.
После второго прохода, окружающие тополи обернулись подлыми поганцами, которые гадят без зазрения и беспрестанно на дорогу. Чем быстрее асфальт очищается от листвы, тем гуще сыпет листьями с деревьев. Порой кажется, что они, даром, что безмолвные, откровенно похохатывают над пустыми хлопотами новобранца.
Но нет! Юркины старания не такие уж напрасные. Дорога приобретает ухоженный вид, и на третьем проходе в его сознании грядёт перестройка. С каждым взмахом метлы амбиции и обида испаряются, приходит отрезвляющее осознание своего положения, пусть неприятного для гордыни. Прими с миром то, что изменить не в силах. Вот уже в такт, пусть пока сквозь зубы, он декламирует нараспев: «Приятна мне.. твоя.. прощальная …краса». И тополи, тут, положим, не при чём, ведь у них листопад, физиологическая потребность.
* * *
На следующее утро, не успел Юрка дожевать военно-морскую «птюху» – четвертинку вкусного белого хлеба, намазанного поверх толстым слоем превосходного сливочного масла, как кто-то прокричал его фамилию с верхней палубы через люк кубрика и добавил приказным тоном: «В распоряжение дежурного по дивизиону! Срочно!»
