Сеанс радиосвязи
– Крепость вызывает караван Якудзы… Крепость вызывает караван Якудзы… Питерский кластер, отзовитесь…
– Якудза слушает. Какого черта, Крепость, где обещанные катера с баржей? У меня мороженой свинины сорок тонн, и все машинами не вывезти. А еще рыба – треска и палтус!
– Остынь, Якудза, катеров не будет. В Неве замечена водоплавающая элита – сожрет вас вместе со свининой. Не меньше четырех особей, и ходят стаей.
– Что за… Крепость, вы ничего не путаете? Зараженные не лезут в воду и водоемов избегают!
– Элита – крокодилы из зоопарка, а там от реки недалеко. Сначала порвали двух смотрителей, потом отожрались на слоне и ушли в Неву. Полгода себя никак не проявляли, а сейчас выскочили. Наверное, снова в зоопарк полезут.
– Ох, ничего себе! А у меня, как назло, одни пулеметы на машинах. Крепость, я загружен и выезжаю. Можете навстречу парочку тачанок выслать.
– Давай, Якудза, не задерживайся. Тачанки отправляем…
Набитая битком чаша «Петровского» ревела, скандировала нецензурные кричалки и даже прыгала, разогреваясь перед предстоящим матчем. Ажиотаж болельщиков понятен. Сегодня у них праздник. Питерский «Зенит» играет с московским «Спартаком», но судья нервно теребит свисток и не решается дать старт ежегодному противостоянию «синего» и «красного». Начать матч не позволяли клочья тумана и противный запах горелых проводов, нервировавший бригаду судей и службу безопасности. Трибуны ждать не хотели и бесились, в отдельных секторах вспыхивали драки, и на помощь стюардам подошел ОМОН…
Страсти бушевали не только на «Петровиче», но и совсем рядом – на проспекте Добролюбова, перегороженном автомобильной пробкой. Посреди проспекта столкнулось несколько машин, и водители выясняли отношения прямо на проезжей части. Они не спорили, ничего друг другу не доказывали, а молча дрались, используя как кулаки, так и подручные предметы.
Прибыла полиция. Старший наряда вылез из машины и попытался разнять, но сопровождающий его сержант думал по-другому. Точнее, он вообще ни о чем не думал. Просто вскинул автомат, дал по толпе длинную, во весь магазин, очередь, и одна из пуль нашла затылок командира. Сержант так и застыл с полуоткрытым по-идиотски ртом, а дерущиеся на такую мелочь, как стрельба, даже не обратили внимания.
Совсем недалеко от места драки, в начале проспекта Добролюбова, располагался зоопарк, и в нем сейчас кричали обитатели. Кричали страшно, надрываясь и словно умоляя открыть клетки. Персонал и посетители пытались выпустить зверей, но у них ничего не получалось. Люди словно позабыли, что любой вольер имеет двери, и стояли, тупо дергая за прутья. Кричали, впрочем, далеко не все животные. В зверином многоголосии не хватало рева тигров и рычания пантер. Широко распахнутые двери в их вольеры красноречиво пестрели обрывками униформы персонала зоопарка.
По рекам Нева и Ждановка, по проспектам Добролюбова и Стачек тянулся противно воняющий туман, и изрядный кусок Питера стремительно сходил с ума. Бились в авариях машины, вспыхивали драки с перестрелками, а в заполненном под завязку двадцатитысячном «Петровском» творился настоящий ад.
– Пошли, Батон, отсюда, нет там никого. Когда живое мясо рядом, мертвяки себя так не ведут.
– А как они должны себя вести? Свежак забаррикадировался, точно говорю. Забился в угол и дышать боится. Зверье слабый запах чувствует, а определить источник не получается. Если не поможем, он в той аптеке сдохнет. Или сожрут, или тихо без живца загнется.
– Давай хоть Боба с Маугли на помощь свистнем. А впрочем… Поступай как знаешь, ты тут старший.
– Да, знаю. Знаю, что бросать свежака на съедение неправильно и не по понятиям. Или забыл, как год назад самого с восьмого этажа на простынях спускали? А ведь могли тогда ребята проехать мимо и твое вывешенное полотенце не заметить. Скажи, Кузя? Ты в том рейде сидел за пулеметом и должен помнить.
Они любили навещать квартиру на третьем этаже питерской многоэтажки. Хозяин – из крутых, охотник, и после каждой перезагрузки кластера им доставался полный сейф патронов и заполненный дорогими коньяками бар. Еще ножи, там, всякие, кинжалы, снаряжение… Код от замка сейфа записан на обоях под портретом бородатого Хемингуэя, а сам хозяин лежит возле подъезда, на газоне, аккуратно упокоенный «клювом».
Мародеры всегда работали втроем. Уважаемый братвой Батон, дерганый, склонный к панике Епископ и молчаливый Кузя, предпочитающий никогда ни с кем не спорить. Одна из боевых троек рейдеров из стаба Крепость. Тяжелогруженый караван отправился обратно, но часть сталкеров, отпросившись у главного по прозвищу Якудза, осталась пограбить в свежем кластере на свой карман.
– Епископ! Видишь бегуна в футболке, без штанов? А ну, прострели ему грудак из арбалета. Пусть покрутится на месте, суету создаст. А мы посмотрим, кто на шум подтянется.
Мощный, накачанный Батон пропустил к окну щуплого Епископа, закладывающего во взведенный арбалет тяжелый болт – стрелу. Кузя поднимал калаш с глушителем, одновременно отходя в глубину комнаты. Помещение заберет остатки звука, впитает в стены, и останется невыразительный хлопок с глухим лязганьем затвора. Сам Батон прошел на кухню, занял место у окна и встал на табуретку, просунув в форточку дуло «винтореза».
Аптека от их окон находилась через переулок шириной не более сорока метров. Сейчас там перетаптывалась кучка зомби, где выделялся бегун с перепачканной свежим дерьмом задницей. Епископ тщательно прицелился в герб «Зенита» на порванной футболке, но попал в голову, и стрела глубоко вошла в раззявленный слюнявый рот. Батон тихо выругался, и «винторез» в его руках задергался, посылая пули в бошки зараженных. Из соседней комнаты его поддержал из калаша Кузя, и через несколько секунд перед аптекой все закончилось.
– Слышь, Епископ? Узкое окно видишь? Рядом с дверью?
– Ну да, вижу, их там два, и чё?
– Да ничё, разбей оба стрелами. Дверь нам не выломать, а ты в разбитое окно просунешь руку, откроешь шпингалет и внутрь залезешь. Они скорее всего закрыты на простой засов, открой их и бегом назад, на улицу. А мы тебя прикроем.
Епископу идея командира не понравилась.
– А чё я опять, Батон? Пусть Кузя лезет.
Пришлось на него рявкнуть:
– Полезешь ты! Потому как самый дохлый. Телосложение у тебя глистообразное, и в окно ввернешься, не задевая стенок. Возьми мой «стечкин» для самообороны и гранату. Хотя нет, гранату я тебе не дам. Ты психованный, метнешь ее на любой шорох. Себя и свежака угробишь.
Разбитые рядом с дверью окна оказались, как назло, без всяких шпингалетов, и размахивающий «стечкиным» Епископ картинно ощупывал торчащие куски стекла. Батон от души выругался и выкинул ему топор для рубки мяса, снятый со стены на кухне. Епископ обколотил осколки и протиснулся, развернувшись боком. Входная дверь в аптеку распахнулась. Внутрь под прикрытием Кузи забежал Батон и прикрыл, в свою очередь, забегающего Кузю. Дверь захлопнули, и Епископ вогнал засов на место.
