Читая «Тайну Соборов» Фулканелли, нельзя не заинтересоваться параллелями, которые можно провести между этим трудом и романом «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго. В первую очередь, потому что в обоих произведениях важное место занимает сам собор Нотр-Дам.
Кроме того, очевидно, что мы имеем дело с двумя равновеликими фигурами – Гюго как писатель, при жизни ставший легендой, автор едва ли не самых значительных и популярных произведений французской классической литературы и один из основателей французского романтизма; Фулканелли – как автор важнейших, интереснейших и понятнейших произведений алхимии двадцатого века, реальная биография которого неизвестна никому.
Интерес также вызывает тот факт, что один из главных героев романа Гюго – алхимик Клод Фролло, для которого география Парижа во многом совпадает с географией книги Фулканелли – он так же изучает рельефы собора Нотр-Дам, так же следует по местам, связанным с биографией Николя Фламеля, останавливая взгляд на рельефах арок кладбища Невинных. Впрочем, очевидно, что сам Фулканелли назвал бы отца Клода «суфлёром» («souffleur»), то есть ложным адептом, который стремится совершить Великое Делание, руководствуясь в первую очередь алчностью и честолюбием.
Кроме того, во «Дворе Чудес» («Cour des Miracles»), где собираются бродяги, воры и оборванцы Парижа, в романе называемые «арготинцами», можно найти весьма убедительную иллюстрацию идее Фулканелли об арго как о герметическом языке, используемом философами. Важным достоинством книг Фулканелли, в свете этой идеи, является их доступность широкому кругу читателей, которые могут и не являться искушёнными адептами. «Тайну Соборов» может читать и понимать человек, практически не осведомлённый в герметической символике, желающий завести с ней первое знакомство, и интересующийся французской готической архитектурой. Также, как «Алхимики и Золото» Жака Саду может быть полезно тем, кто из научного интереса желает ознакомиться с биографиями известных алхимиков, так и «Тайна Соборов» (и в меньшей степени «Философские Обители») Фулканелли является необходимым произведением для изучающих герметическую символику. Впрочем, это не отменяет необходимости комментариев, в первую очередь культурологических, некоторыми из которых мы пользовались в данной работе, отдавая предпочтение русскоязычным источникам.
Важнейшей точкой соприкосновения романа Гюго и труда Фулканелли являются их концепции готического искусства как расцвета символического творчества человека. У Гюго эта идея наиболее полно выражена в главе «Это убьёт то», где он предлагает рассматривать произведения зодчества до Средневековья как книги, в которых ещё не знавшее книгопечатания, а потому преимущественно, по нынешним представлениям, неграмотное, человечество записывало свои идеи. Гюго только постулирует эту параллель между книгой и зданием, говоря, что рождение первого стало смертью второго. Фулканелли же пытается читать эти «каменные книги» («livres lapidaires»), предлагая нам, часто в форме намёков и туманных указаний, чтобы не разгласить секретов Великого Делания, толкование рельефов, скульптур и витражей, на которые обращает наше внимание Гюго, иногда глазами своего героя Клода Фролло.
Мы также постараемся в первую очередь занять точку зрения отца Клода, потому что именно для таких, как он, в первую очередь, написано произведение Фулканелли. Однако нашей целью ни в коей мере не является выявление секретов магистерия, на которые, туманно или явно намекает Фулканелли. Мы постараемся в первую очередь изучить, каким алхимик видит сакральное пространство Парижа и сравнить его взгляд со взглядом писателя-романтика.
Конечно, в романе «Собор Парижской Богоматери» география Парижа гораздо шире, в главе «Париж с птичьего полёта» описан практически весь город, каким он был в середине XV века, но нас интересует то, что интересовало бы алхимика (или «суфлёра») Клода Фролло, архидьякона Собора Парижской Богоматери.
В связи с этим, мы не будем поддаваться искушению искать герметическую символику в романе Гюго, хотя некоторые исследователи, включая Евгения Головина, автора статьи «Это убьёт то», посвящённой неудачному магистерию отца Клода, а также Олега Фомина, автора комментариях к «Тайне Соборов», предлагают свою трактовку сюжета романа в герметическом ключе.
Виктор Мари Гюго родился в городе Безансоне (сейчас департамент Ду на востоке Франции) седьмого вентоза в X год Республики, то есть 26 февраля 1802 года в семье батальонного командира наполеоновской армии Леопольда Сижисбера Гюго (Léopold Sigisbert Hugo) и Софи Гюго (Sophie Hugo), урождённой Требуше и был самым младшим из трёх сыновей. Старших звали Абель Жозеф (Abel Joseph) (впоследствии известный эссеист) и Эжен Гюго (Eugene Higo). Первое имя, Виктор, получил в честь друга семьи генерала Виктора Лагори, второе, Мари, в честь крёстной матери.
В детстве много путешествовал вслед за отцом, которого командование направляло в Марсель, на Корсику, на Эльбу, в Италию, в Мадрид. В 1812 семья окончательно утверждается в Париже, и с 1814 по 1818 год Виктор и Эжен Гюго учатся в лицее Людовика Великого, где впервые Виктор начинает писать. В 1817 году, в возрасте 15 лет он участвует в поэтическом конкурсе на тему «Радость, которую доставляет учение во всех жизненных ситуациях» (Bonheur que procure l’étude dans toutes les situations de la vie), организуемом французской Академией и победить ему помешало только то, что жюри сочло поэта слишком юным, ограничившись только похвальным отзывом.
В 1819 году участвует в конкурсе les Jeux Floraux в Тулузе и получает две премии за свои поэмы. В 1819—1821 издаёт небольшое приложение к роялистскому журналу Шатобриана Le Conservateur (Консерватор), называемое Le Conservateur Literaire (Литературный Консерватор), где под разными псевдонимами (д'Оверне, Публикола, Петиссо) публикует обзоры выставок и театральных премьер, критику книжных новинок. В 1821 году также вышел первый его стихотворный сборник, «Оды», за который Луи XVIII назначил юному поэту пенсию в тысячу франков.
Кроме того, в 1818 году Гюго заканчивает своё первое прозаическое произведение, повесть «Бюг Жаргаль» («Bug-Jargal»).
