Гвоздик
Алина шла по улице и нашла гвоздик. Гвоздик был ржавый, к тому же кривой. Зачем его подняла Алина, Алина сама бы и не смогла ответить. Но подняла, положила в модную сумку, купленную вчера еще в ЦУМе за какие-то баснословные деньги, и пошла дальше на работу.
Центр Москвы всегда прекрасен. Что бы кто ни говорил. Даже после всех нововведений. Было солнечно, тепло, и на работу идти, откровенно говоря, никому не хотелось, Алина не была исключением. Но было нужно. Алина поднялась в большой офис, расположенный на большой Дмитровке, села в свой уютный уголок-комнатку, открыла ноут, и вместо привычных графиков по улучшению и оптимизации рекламной компании нового большого клиента, в окне ноута выскочило темно-синее окно, которое случается при каких-то критических сбоях и страшных вирусах. Алину даже бросило в холодный пот, представив, что вся ее почти месячная работа могла пойти под хвост коту. Но синее выскочившее окошко не спешило обрушить систему, а напротив, как будто шутя, выдало приветливый смайлик, а затем надпись: «Нашла гвоздик?»
Алину теперь вдарил горячий пот. Что происходит? Непроизвольно она потрогала лоб рукой, проверив температуру, но лоб был вполне себе здоровой, только разве что слегка вспотевший.
«На солнце, что ли, перегрелась?» – подумала Алина.
– Достань, – появилась новая надпись в ноуте.
– А то что? – набила Алина на клаве.
– Ты ведь веришь в чудеса? – появился новый вопрос.
– Ну, допустим, – написала Алина.
– У тебя три минуты. Достань. Спустись вниз. Не мешкай.
«Бред какой-то», – подумала Алина. Но достала ржавый гвоздик и спортивной трусцой спустилась по лестнице вниз, на улицу. Раздался дикий визг автомобильных покрышек. И рядом с оторопевшей Алиной остановилось очень красивое, красного цвета, очевидно дорогое (в марках Алина не разбиралась), спортивное, двухместное авто-кабриолет с поднятым верхом. А за рулем сидел какой-то неслыханной красоты красавец спортивного телосложения в легком белом летнем фланелевом костюме.
– Гвоздик у тебя? – совершенно серьезно спросил красавец, обращаясь к совершенно оторопевшей Алине.
– У меня, – как во сне, ответила Алина и как-то по-детски выставила руку с гвоздиком вперед.
– Отлично, садись, – сказал красавец, газуя.
Алина, по-прежнему, как во сне, открыла дверь. Запрыгнула на сиденье рядом с красавцем. В ту же секунду авто, визжа покрышками от бешеных оборотов, умчало Алину куда-то вдаль, в мир совершенно иной, прежде незнаемый Алиной, и совершенно прекрасный и удивительный.
Только через год сотрудники фирмы, в которой работала Алина, и которую без объяснения причин она покинула в один солнечный летний день, оставив даже все свои личные вещи, включая айфон и недоделанную работу, получили от Алины фотооткрытку. На открытке было красивое море, яхта, а в лучах солнца, в обнимку с голливудского вида красавцем, стояла счастливая, улыбающаяся Алина. А на обратной стороне открытки стояла надпись: «Простите, что так скоропостижно и без объяснений. Целую вас. Алина».
Бешеное сердце
Недовольных деятельностью, работой в фирме по переработке высокотехнологических отходов не было. Совет директоров, акционеры, генеральный и его подчиненные, подчиненные подчиненных генерального и вплоть до самых незначительных сотрудников, ну все были счастливы. Преуспевала, в общем, короче говоря, фирма.
Но каждый месяц проводился своеобразный аудит слабого звена фирмы. Выявляли очень тщательно и пристально, в какой цепочке происходит пускай и небольшой, но сбой, и где падали показатели.
В последнем месяце выявили некоего инженера Сидорова. Он протянул два дня отчет, и показатели слегка упали. Была еще Лидия Матвеевна, уборщица, она дважды забыла отметить влажную уборку помещений, хотя и помыла. Но все-таки Сидоров был, конечно, важней в смысле сбоя.
И вот вызывает его очень добродушный, надо сказать, даже душевный, Игорь Игоревич – генеральный директор. А Сидоров сам не свой. Понимает, что будет сейчас, наверное, выговор. А то и хуже. А генеральный наливает ему сам чай, очень вкусный, к слову, угощает пряниками и всем, что было к чаю, и говорит совершенно как другу.
– Уважаемый Андрюшенька (так звали Сидорова)…
«Ну все, хана, уволит», – думает Сидоров.
А Игорь Игоревич продолжает.
– Наша программа тут выявила небольшой, я бы даже сказал, крохотуличный сбой в работе вашего отдела, который ну совсем, в общем, никак не повлиял на нашу общую отличную работу в целом.
«Или даже убьет, – думает Сидоров, – кто этих генеральных знает…»
– И в качестве поощрения лучшей работы, мы вас решили наградить бешеным сердцем.
«Каюк», – сглотнул слюну Сидоров, молча уставившись в тарелку с пряниками, на глазах его навернулись слезы.
В этот самый момент дверь открылась, заиграла мелодия из телепередачи «Что? Где? Когда?», когда вносят в студию черный ящик, а в кабинет вошла секретарша Дудочкина с подносом, а на подносе лежало бешеное сердце. Музыка прекратилась. Дудочкина, присев в легком реверансе, поставила поднос с сердцем рядом с пряниками, и приятно и вежливо улыбаясь, вышла.
– Вот, – радостно и широко улыбаясь и указывая на поднос, сказал генеральный Сидорову. – Теперь это бешеное сердце – ваше.
Через месяц показатели в отделе Сидорова не просто не ухудшились, а улучшились на 72 процента. А когда так же через месяц его попросили вернуть бешеное сердце, передать другому сотруднику, Сидоров разве что ни на коленях умолял оставить бешеное сердце с ним, не передавать другому. Но в другом отделе, как объяснили Сидорову, бешеное сердце было нужней.
Теперь, конечно, в отделе Сидорова нет громких оглушительных побед, но на протяжении последних шести месяцев показатели не только не падают, а растут на два-три процента в среднем. А это уже, но что-то…
Усы
У одного человека по фамилии Барабанов усы росли очень необычно: на губах. То есть под носом, где у всех мужчин растут усы, никакой вообще растительности не было, а вот губы здорово подвели растительностью. При этом не то, чтобы вот щетина раз в день на них вырисовывалась, нет, с нормальную такую бородку за ночь выходили усы, иногда до подбородка. А Барабанов был человек очень занятой, деятельный, можно даже сказать. Работал в сфере логистики. И каждый день, само собой, был нужен другим работникам на своей работе. И так получилось, что не успел он в одно утро побрить усы с губ, времени не было. Барабанов проспал и так и явился с усами на губах. Все, естественно, обалдели, даже не слегка, а вполне так серьезно. Секретарше Ниночке даже стало дурно, и она отпросилась с работы. А другие работники целый день заглядывали в кабинет Барабанова посмотреть на его усы из губ. Барабанов усы завязал узелком, чтобы они не мешали, не струились по щекам от вентилятора – было душно, все-таки лето. А работники фирмы стали приходить по второму разу, так сказать, «полюбоваться». И так Барабанов расстроился, что выпрыгнул из окна своего офиса, прямо с седьмого этажа. Но прыгая, зацепился за крюк на карнизе, само собой, усами. Висит он, а прокричать: «На помощь!» никак не может, потому что усы ведь на губах сложились дудочкой из-за веса, только «ду-ду-ду» тихонько может пропеть Барабанов, но крикнуть никак не получается. А прыжок Барабанов совершил под конец уже рабочего дня, и конечно, никто его не заметил. Так и провисел всю ночь Барабанов на карнизе, напевая тихонечко: «Ду-ду-ду». А за ночь усы у Барабанова необычайно больше выросли, возможно из-за силы притяжения Земли, выросли почти на метр. И утром Барабанов спокойно спустился в окно шестого этажа канцелярии фирмы, ногой ловко поддел лежавшие на столе рядом ножницы, подсек удачно их рукой от ноги, обрезал усы и ушел. Его больше никто на работе в этой фирме не видел. Он даже за частью зарплаты положенной своей не пришел и трудовую там же оставил. А через полгода секретарша Ниночка увидела его в «Инстаграме» и всем показала. На сцене в австрийском городе Инсбрук Барабанов давал сольный концерт, и народа было прилично. Барабанов играл на усах из губ какую-то очень веселую и откровенно симпатичную мелодию, а еще подпевал в микрофон, тоже довольно мило: «Ду-ду-ду, ду-ду». Зрители были в восторге. Да и всем в офисе понравилось. А многие даже подписались на «Инстаграм» Барабанова и слали ему в личных сообщениях сердечки и смайлики.
