1. Неравномерное развитие
В Советское время неравномерное развитие стран, регионов, а также народов называлось законом неравномерного развития капитализма и формулировалось следующим образом: объективный закон развития капиталистического общества на стадии империализма, заключающийся в том, что капиталистические отрасли производства и страны развиваются неравномерно, скачкообразно, вызывая неизбежность империалистических войн за передел уже поделённого мира, ослабление всей системы империализма и возможность победы социализма в одной стране.
Капитализм развивался неравномерно и в домонополистический период. В зависимости от конкретно-исторических условий отдельные отрасли производства и страны догоняли и перегоняли друг друга в своём развитии. Однако неравномерность экономического и политического развития капитализма, в эпоху империализма коренным образом отличается от неравномерности, имевшей место при домонополистическом капитализме. Домонополистический капитализм развивался в целом по восходящей линии, сравнительно спокойно, плавно, и одни страны опережали другие в продолжение долгого периода времени, эволюционно, без скачков и обязательных военных столкновений мирового масштаба. Это объяснялось тем, что тогда еще не сложилось господство капиталистических монополий, не был еще закончен раздел мира между капиталистическими странами и капитализм мог развиваться вширь. С наступлением эпохи империализма и господства транснациональных корпораций положение в мире резко изменилось. Мир стал поделён на 3 основные группы: страны «золотого миллиарда» – Запад, страны – сырьевые придатки и полностью отсталые страны, где нет полезных ископаемых.
Однако так в мире было не всегда. К примеру, римский историк Тацит, живший около 58 – 117 гг. нашей эры, в своём очерке под названием «Германия» описывает жизнь современных ему германцев. «Германия» представляет собой описание общественной жизни, быта, нравов и верований германцев. В течение столетий римляне воспринимали эти племена и народы как своего рода эталон дикого, нецивилизованного общества. Содержание «Германии», таким образом, составляет описание общественного состояния, которое древние, как бы они к нему ни относились, называли варварством; слова «германцы» и «варвары» Тацит на протяжении всей книги употребляет как синонимы. Состояние это характеризуется для него двумя главными чертами – экономической отсталостью и отсутствием развитой государственности. Исходная для Тацита особенность германцев – это их бедность. Они живут в примитивных домах-хижинах, а зимой – в ямах, «поверх которых наваливают много навоза» (гл. 16). В бедности проходит вся их жизнь – дети всегда «голые и грязные» (гл. 20), взрослые, «не прикрытые ничем, кроме короткого плаща, проводят целые дни у разожженного в очаге огня» (гл. 17), «похороны у них: лишены всякой пышности» (гл. 27). Хозяйственный уклад германцев примитивен – «от земли они ждут только урожая хлебов» (гл. 26), «единственное и самое любимое их достояние» – скот (гл. 5). Соответственно платежи у них производятся в натуральной форме – в виде отдачи вождю и дружине «кое-чего от своего скота и плодов земных», подарков, дележа добычи между племенами – «принимать деньги научили их мы» (гл. 15; ср. гл. 5). Германцы не знают даже минимального изобилия, необходимого для эстетического оформления жизни. Дома свои «они строят, не употребляя ни камня, ни черепицы; все, что им нужно, они сооружают из дерева, почти не отделывая его и не заботясь о внешнем виде строения и о том, чтобы на него приятно было смотреть» (гл. 16). Так же мало внимания уделяют германцы ж привлекательности одежды (гл. 17). Им неведома столь развитая у греков и римлян своеобразная эстетика зрелищ. «Вид зрелищ у них единственный и на любом сборище тот же: обнаженные юноши, для которых это не 6oлee как забава, носятся и прыгают среди врытых в землю мечей и смертоносных пик» (гл. 24). При отсутствии минимального изобилия нет обеспеченного досуга, создающего предпосылки для размышления, творчества и в первую очередь образования. Германцы отсталы и неграмотны. «Тайна письма равно неведома мужчинам и женщинам» (гл. 19). Ни о каких школах для детей и юношества здесь нет и речи. Во всех слоях общества дети «долгие годы живут среди тех же домашних животных, копошатся в той же земле» (гл. 20). В этом обществе нищеты и неразвитости духовная жизнь оказывается всецело связанной с религией, исполненной дикости и суеверий. «В установленной день представители всех связанных с ними по крови народностей сходятся в лес, почитаемый ими священным, поскольку в нем их предкам были даны прорицания и он издревле внушает им трепет, и, начав с заклания человеческой жертвы, от имени всего племени торжественно отправляют жуткие таинства своего варварского обряда» (гл. 39). Главное в германской религии для Тацита – это ее бесчеловечность, страх, давящий личность и уничтожающий ее. Роща, о которой здесь идет речь, внушает германцам постоянно гнетущий ужас, и именно это чувство панического ужаса составляет для них суть религиозного переживания. Другая важнейшая характеристика общественного состояния германцев – отсутствие у них развитой государственности. Ни «цари не обладают у них безграничным и безраздельным могуществом», ни военные вожди «не наделены подлинной властью» (гл. 7). И те и другие «больше воздействуют убеждением, чем располагая властью приказывать» (гл. 11). У германцев поэтому с их родоплеменным укладом, народными собраниями, патриархальностью общественных отношений царит догосударственная свобода (гл. 11, 20). Она находит свое выражение прежде всего в отсутствии общественной дисциплины и ответственности перед общенародными интересами (использованы материалы работы Г. С. Кнабе «Корнелий Тацит», М., Изд-во «Наука», 1981).
Однако времена изменились и современная Германия находится фактически во главе Евросоюза и «направляет» действия 28 стран, входящих в ЕС, с 1 июля этого года в ЕС вошла Хорватия, а убеждённый европеец, парламентарий от Бога (как его называют в Европе), федеральный министр финансов Германии Вольфганг Шойбле заявляет, что процесс европейской интеграции продолжится: «В частности, нам необходим настоящий фискальный союз. Значительная часть финансовой и экономической политики должна перейти из компетенции национальных властей в руки властей европейских и, прежде всего, это касается политики в области безопасности и климата». Однако Шойбле уверяет, что речь идёт не о создании супер-государства, наподобие США, но лишь о том, чтобы принимать решения на разных уровнях, руководствуясь соображениями эффективности – на уровне коммунальных, региональных, национальных и европейских структур (Из интервью Федерального министра финансов ФРГ Вольфганга Шойбле о кризисе евро и зонтиках спасения «Я верю в успех» журналу DE в 2012 г.). В переводе с «экономико-олигархического» языка на нормальный это означает – необходимо дальнейшее подчинение национальных европейских государств диктату мировой олигархии, стоящей за европейскими властями, так как все европейские лидеры получают «путёвку в жизнь» с разрешения Мировой олигархии.
