Она всегда считала себя довольно странным человеком – могла запоем читать книжку, не спать полночи, а потом понять, что надоело – даже не дочитать до конца предложения, захлопнуть и забыться сном. Могла весь день мечтать о каком-то мужчине, мучиться мыслью о безответной любви, нафантазировать бог знает что, уснуть в поту от наплывающих фантазий, а наутро посмотреть на Него – и просто не понять вчерашнего своего состояния. Могла решить начать день с чистого листа – с завтрашнего утра и просто забыть об этом, а вспомнить глубоким вечером. Она была внезапна и непоследовательна, редко доводила дела до конца, взрывоопасна, но легка на подъем. Ее взбалмошность притягивала и отталкивала от себя одновременно.
С раннего детства у нее была одна привычка – она ни разу не уснула, не нафантазировав себе какую-нибудь увлекательную историю. Это как сказка на ночь, рассказанная самой себе.
Часто бывало так: она гуляла по улицам своего маленького городка и начинала придумывать, как будто на мужа напали бандиты, избили его – он в коме, а она спит у него в палате над кроватью и сутками не выходит. Все приходят, жалеют их, подкармливают ее и думают про себя: «Какая же у них святая любовь». И врачи вокруг твердят, что случай безнадежный, требуют подписать бумаги об отключении приборов, поддерживающих жизнь, а она в истерике бросается на них с криками, на коленях умоляет еще подождать, а потом он «просыпается», и у них все хорошо. Она могла долго так гулять по улицам, придумывая подобные истории, буквально впав в свою, только ей известную нирвану, и ничего не замечать вокруг. Полностью погружаясь в свои мысли, она смахивала с щек слезы, спотыкаясь, а когда поднимала глаза – ловила удивленные взгляды прохожих.
Подобное происходило всегда. И всегда она чувствовала себя немного тронутой. Ее всегда окружали ненормальные люди. По-хорошему ненормальные. Она была довольно успешным журналистом, пишущим о жизни простых людей. Ее последний большой проект – колонка в элитном городском глянцевом журнале: «Истории под рюмку». Чтобы колонка имела успех, ей пришлось устроиться в бар, там она и черпала для себя новый материал – истории простых подвыпивших людей, порой неожиданные, непредсказуемые. Колонка имела невероятную популярность, а она освоила профессию бармена и скоро стала популярной еще и в этой стезе. Ее узнавали и любили.
Там же она встретила своего мужа – Никиту. Он был начинающим адвокатом и вечерами подрабатывал в баре. Это был отличный тандем – вместе они были самыми безбашенными барменами города. Об их танцах на стойке, пьяных вечеринках ходили легенды. Днем она была деловой женщиной – писала статьи, фотографировала, он же зубрил законы и подрабатывал у отца в адвокатской конторе. Их называли чокнутой парой, но безумно красивой, никто не сомневался, что это была любовь на всю жизнь.
Она всегда общалась с огромным количеством мужчин, по работе, в жизни и умела четко отделять любовь от дружбы. Многим мужчинам она была настоящим другом, и они искренне ценили это. Она жила в мире разврата и вседозволенности и, к своим годам, научилась выносить выгоду из своих знакомств. Но среди всей грязи, которая ее окружала ежедневно, она усвоила для себя святое правило любви – данность, которой не многие девушки нашего века могут похвастаться. Она верила в то, что есть еще то святое чувство, когда существует только он и больше никто.
В баре у нее было определенное амплуа – этакая доступная, «своя» девчонка, заигрывающая и флиртующая направо и налево. Это был всего лишь образ, опять же навеянный временем – благодаря подобному амплуа подвыпившие мужчины охотнее оставляли чаевые, надеясь на дальнейшее продолжение вечера с симпатичной «барменшей».
В жизни же было все совсем наоборот. Она частенько оставалась одна в какой-нибудь субботний вечер, зарывалась с головой в книжку, или же бродила по городу с фотоаппаратом и плейером в ушах, никак не реагируя на смс и звонки многочисленных поклонников. Все окружающие и не знающие ее хорошо люди были уверены, что она доступна, но это было не так.
Изредка ее «накрывало». Она могла напиться со случайным знакомым, целоваться с ним до потери памяти, но в нужный момент всегда знала, когда сбежать. Секс для нее – это что-то на уровне эмоций, ощущения клетками. Но если ее мысли будоражил какой-либо мужчина, она уже не отступалась от своей цели, любой ценой завоевывала его. Ее бросали, чаще бросала она. Она теряла интерес, если с ней долго кто-то сюсюкался, постоянно писал, делал маленькие подарки, крохотными шажками пытаясь ее завоевать. Ей были неинтересны мужчины, которыми было легко пользоваться. Запретный плод – вот самое желанное.
К двадцати пяти годам мы, как правило, перестаем считать своих любовников, и начинаем проще воспринимать взаимоотношения полов. Нам проще отказаться от кого-то, нежели насиловать себе душу и мозг, в надежде получить желаемое. Теперь мы больше уважаем себя и меньше переживаем. Но если случается настоящее чувство, которое в какой-то момент обрывается, нам кажется, что мы теряем все и сразу. Еще вчера мы не просто любили и были любимыми – у нас была отличная работа, нас окружали друзья, жизнь кипела, и мы ей радовались. И вот мы теряем любимых и все вместе с этим заканчивается. И работа не в радость, и друзья – просто знакомые. Мы зарываемся с головой под одеяло и не хотим видеть никого и ничего.
Особенность этого возраста состоит в том, что все мы начинаем акцентироваться на себе, на карьере, семье. Есть только «я». Если рядом находится человек, который потерял любовь и веру в себя, нам не до него. Мы просто его не замечаем и не в состоянии дать «волшебный пинок под зад». Этот «пинок» можешь дать себе только ты сам и никто другой. Сложно, страшно, но нужно – иначе яма безнадежности, в обнимку с буком по вечерам под какие-нибудь сериалы нон-стоп, в окружении негативных мыслей. А иногда нужно просто выйти на улицу и идти, не останавливаясь.
