Сердце магии. Величественное небесное светило, дарующее жизнь и энергию всему сущему. Его белоснежные лучи проливают свет на мир днем, а ночью оно остается еле заметным бликом на темном небесном своде. Каждый волшебник мечтает разгадать секрет его рождения и впитать в себя как можно больше его мощи. Но Сердце Магии светит для всех одинаково и ещё никогда не являло своих тайн и не отдавало предпочтений ни одному из ныне живущих. Наверное…
Полёт пронзил эйфорией. Леонард парил высоко над обветшалыми крышами, подвигаясь ближе к небу, еле заметному за ползущими сумрачными облаками. Неказистые лачуги и знатные дома обратились теперь едва различимыми точками далеко внизу, точно зёрна, рассыпанные по земле какой-то древней циклопической сущностью. А непроглядные, густые тучи покорно расступались, рассекаемые крыльями Лео, и орошая его лицо бодрящей, прохладной влагой.
Маг нырял из одного облака в другое, игрался и упивался новыми захватывающими впечатлениями. Черные, вороные крылья, о каких он мечтал всю жизнь, наконец-то были с ним. Словно одаренный ими с самого рождения, он контролировал и чувствовал их, как чувствовал и иные конечности своего тела.
Темные небеса залились шумной грозой; яркие, громогласные вспышки молний засверкали со всех сторон, но Леонард и не думал страшиться их. Стремительными и резкими маневрами легко предугадывал он появление каждого нового разряда, и наполняясь абсолютным могуществом, словно бы знал, где и когда появится следующее сияющее лезвие непокорной стихии. И ни раскаты грома, ни занявшийся бурный ливень не могли сейчас сбить его с толку.
Эта ночь была поистине сказочной и определенно – лучшей в его жизни. Молодой волшебник устремлялся далеко вверх, возвышаясь над расшитыми ослепительными грозовыми нитями облаками и с упоением любовался там лазурными отблесками Сердца Магии, прятавшегося в это время суток где-то за горизонтом. А затем закрывал глаза, расслаблялся и падал в чёрные, клокочущие тучи, взбудораженные, словно бурное море во время шторма. И был исполнен радостью каждый миг его существования, а от раздольной свободы пьянило и захватывало дух.
Вдруг, когда в очередной раз погрузился Лео в мерцающую грозовую пучину, одна из молний предательски ужалила его за крыло. Пронзила нестерпимая боль и черные перья в мгновенье окутало жаркое пламя. Теперь он падал по-настоящему, не в силах контролировать свой полет. С надрывом попытался маг расправить второе крыло и хоть как-то спастись, но от того только сильно закружило и глаза совсем потеряли ориентир.
Близились крыши домов. Лео заметил, что все они горят. Яростным натиском разрывали город бесчисленные разряды молний и разрушали, и поджигали здания одно за другим.
«Будто бы радость могла остаться надолго…», – невнятно, потерянно подумал Лео, сжимая зубы.
Раздирающим сознание треском костей прервался ход его мыслей. Сорвавшимся камнем рухнул он с немыслимой высоты, но до сих пор ещё оставался живым. Соленой кровью заливало глотку и теперь то было единственным, что мог молодой маг различить.
Но и на этом дело не кончилось.
С грохотом отломилась горящая деревянная балка с крыши одного из домов и пригвоздила плечо Лео к земле, назойливо обжигая щеку. Так он и лежал, не в силах пошевелиться и даже закричать, пока унизительный хоровой хохот вдруг не разверзся со всех сторон.
Боль ушла и Леонард открыл глаза.
Он быстро вернулся к реальности, когда очнулся в большущей аудитории, битком набитой злорадствующими однокурсниками. Оторвав голову от дубового, полированного до блеска стола, Лео инстинктивно осмотрелся и чувство стыда захлестнуло его целиком. Там, где ещё недавно лежала его опаленная щека неестественными хороводами кружил волшебный огонек и рисовал на столе обугленные узоры. Рядом навис преподаватель Сенд и с язвительной, ядовитой улыбкой буравил нерадивого студента гневными глазами.
– Подпалить школьное имущество на лекции по контролю огня… какая ирония! – прошипел учитель, нагло развернув голову Лео тыльной стороной ладони. – Умудрился ещё и обжечься. Знаменательный позор!
Щеки Леонарда залились настолько густой краской, что ожог на какое-то время замаскировался. Он не знал, что ответить, да и вовсе не хотел вступать в перепалки с этой отвратительной личностью – преподавателем Сендом, – знаменитым на всю академию своим едким, бесчеловечным нравом. Громко сглотнув и стиснув зубы, Лео поник в ожидании очередных, долгих, занудных и унизительных нравоучений.
– У меня для вас хорошие новости, ученик, – лицо Сенда сделалось холодным и беспристрастным. – Откладывать нечего, на этом ваши превозмогания в стенах академии завершатся. Ректор уже принял окончательное решение и намерен лично сообщить его вам. Так что советую прихватить свои вещички и мигом отправляться к нему… Попрошу не задерживаться. Мы все и без того уже заждались. – Змеиным плевком заключил лектор.
Осмыслив не до конца, о чем идёт речь, Леонард невольно схватил свой потрёпанный дубленый ранец и, скрипнув короткими сапогами, поспешил покинуть кабинет. Десятки ехидных и сочувственных взглядов сопроводили его. Когда могучая дверь за ним затворилась, он ошарашенный поплелся по исхоженному им сотни раз пути на, так называемый, четырнадцатый этаж, а точнее – в самую высокую башню академии, где находился её управитель.
Не слишком спешил, пытаясь прийти в себя, и уже начинал перебирать в голове слова и оправдания, какими в очередной раз надеялся выкрутиться Леонард. В целом, план его защитной речи удавался ладно и переживания, как и прежде, стали быстро утекать прочь.
Когда до места назначения оставалось каких-то три этажа, Лео был уже совершенно спокоен и сконцентрирован на предстоящем дельце, хоть и немного запыхался. Наконец, последняя ступенька винтовой каменной лестницы оказалась позади, и молодой маг очутился на самом верху академии. Там, где располагалась единственная скромная дверь, отделяющая коридоры замка от самой большой его залы – приемной ректора.
В привычной манере Лео стукнул по двери один-другой раз и бесцеремонно ввалился внутрь.
Просторный и ясный, снова встретил его таинственный зал без единого оконца. Но свет, совсем как дневной, словно бы рвался из самого воздуха, и блистал, переливаясь на сотнях колдовских сфер; играл среди полных флаконов и пыльных склянок; и резвился шутливыми бликами на гранях могущественных минералов, расставленных на бесчисленных полках и стеллажах тут и там. Как в чертогах королевских библиотек, повсюду высились они и заканчивались только у самого потолка, собираясь лабиринтами и коридорами. А где-то за ними прятался величественный трон, на котором восседал старый, как мир, ректор – глава одной из трех колдовских академий Ваундвилла.
