Часть первая. Чиновник из Багдада
Начальник полиции Сиджильмасы неудержимо погружался в сладкий дневной сон, когда, постучав, вошел евнух Али и, кланяясь, перемежая речь извинениями, доложил, что дежурный инспектор срочно просит принять его. Дело происходило на женской половине, куда прочим вход был запрещен. Ахмад Башир только что плотно пообедал и, несмотря на присутствие новой рабыни, византийки Анаис, начинал похрапывать. Выждав некоторое время, Али повторил все заново. Рука хозяина пришла в движение. Евнух внимательно следил за ней и, увидев, что она нашаривает чашу из-под вина, предусмотрительно присел. Чаша пролетела над головой, ударилась в стену и разбилась.
– Хозяин, – высоким голосом робко сказал Али, – мухтасиб говорит, принесли письмо, важное.
Начальник открыл глаза и посмотрел на евнуха.
– Простите, господин, – произнес евнух, опуская голову.
– Пойди, возьми письмо и принеси сюда, – приказал хозяин.
Али выскочил из комнаты и через некоторое время вернулся, держа в руках свиток. Начальник нехотя взял письмо, но, разглядев печать, встрепенулся и сел – на письме была печать канцелярии халифа в Багдаде. Ему еще не приходилось получать писем от халифа, он с волнением сломал печать и прочел следующее:
«Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Вазир халифа удостоверяет, что предъявитель сего Абу Хасан является секретарем дивана тайной службы и выполняет волю халифа Муктафи. Эмир верующих сказал, что всякому надлежит оказывать содействие в тайной миссии посланника халифа и в этом будет много пользы. Иншаллах».
7-го числа месяца джумада[1]. Печать. Подпись.
Начальник свернул письмо, поправил на себе расшитый синими птицами халат, влез в свободные мягкие туфли с загнутыми носами и вышел из гарема. Али, бросив взгляд на голые ноги рабыни, последовал за ним.
– Где мухтасиб? – спросил хозяин.
– Пошел к себе, господин.
Начальник быстрым шагом пересек внутренний дворик, отделяющий его дом от служебных помещений полиции. В приемном покое за столом сидел дежурный инспектор, который при виде начальника поднялся.
– А, это ты Бахтияр, – сказал начальник.
– Я, раис[2], – ответил инспектор.
– Кто принес письмо?
– Он сейчас в комнате посетителей, сказал, что должен срочно видеть вас, показал мне печать. Поэтому я решился потревожить вас.
– Ничего, ты правильно поступил. Проводи его в темную комнату и прикажи подать туда каких-либо фруктов, вина, воды со льдом.
– Слушаюсь, раис, – инспектор хлопнул два раза в ладоши, подзывая одного из гуламов, стоящих за дверью. Начальник полиции прошел в комнату без окон, предназначенную для секретных разговоров: устланный циновками пол, низенький кривоногий столик с разбросанными вокруг продолговатыми подушками, обшитыми с торцов бахромой. Несмотря на овладевавшее им беспокойство, начальник все же не преминул отметить пользу того, что дежурным инспектором оказался именно Бахтияр, самый смышленый из. Инспектор привел посетителя, мужчину среднего возраста, худощавого, одетого в кабу, в головной повязке. Посетитель прижал ладонь к груди и слегка наклонил голову, приветствуя таким образом. Начальник ответил тем же.
– Меня зовут Абу Хасан, – сказал мужчина. – Вы прочли вверительную грамоту?
– Мое имя Ахмад Башир. Рад приветствовать посланца эмира верующих.
Чиновник улыбнулся и полез за пазуху. Ахмат Башир насторожился, вполне мог появиться еще один свиток, фирман о снятии начальника с должности. На его совести были кое-какие прегрешения, к примеру присвоение части налоговых поступлений в государственную казну. начальник отвечал за доставку денег в Кайруан. Было это в прошлом году. С верблюда упал ящик с деньгами, и часть золота просыпалась. Собрали сколько смогли, а остальное, примерно половину, найти не удалось. Тревоги своей начальник не выдал, улыбнулся в ответ. Абу Хасан достал платок, вытер лицо и шею.
– Жарко очень, – сказал чиновник и стал обмахиваться платком.
– Прошу вас садитесь, – предложил Ахмад Башир, – сейчас принесут прохладительных напитков.
Чиновник поблагодарил и, сняв сандалии, сел у столика, скрестив ноги.
– Чем могу быть полезен? – следуя его примеру, сказал Ахмад Башир.
– Начну с того, что в вашем округе участились волнения крестьян.
– Вы говорите без обиняков, – заметил начальник, – мне это по нраву. Я сам прямой человек. Вы правы насчет волнений, но это было давно, я уже навел порядок. Подробный отчет об этом был отправлен в Кайруан, копия есть в нашем архиве.
Абу Хасан кивнул головой в знак одобрения.
– Я читал ваш отчет. Вы пишете, что виной этому стали непомерные налоги, что крестьяне не заинтересованы в своей работе.
– Именно. Посудите сами, налоговый инспектор раньше получал твердое жалование из казны, а теперь они получают жалование в виде доли от собранной ими суммы налога. Какой умник до этого додумался? Теперь сборщик налогов все время увеличивает харадж[3], тем самым, увеличивая свою долю. Крестьяне ропщут, дошло до того, что им не остается даже на пропитание.
Появился слуга с подносом в руках. Молча поставил на стол блюдо с фруктами, два наполненных до краев кувшина, две чаши и, поклонившись, удалился.
– Я вижу вы хорошо разбираетесь в налоговой системе, – заметил чиновник.
Сахиб аш-шурта[4] внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, что стоит за этим замечанием – хвала или ирония. Он не знал, как себя вести с посланцем эмира верующих. Власть халифа была сродни власти Аллаха, то есть теоретически она существовала, простираясь далеко за пределы Аравийского полуострова, но практически ее не было. В первую очередь начальник полиции подчинялся правителю хариджитского эмирата Сиджильмасы, над которым возвышались Аглабиды[5], чья династия правила в Кайруане, подчинив себе окрестные земли и лишь номинально признавая власть халифа.
– Но у меня другие сведения, – продолжал чиновник из Багдада. – Волнения начинаются с того, что в селениях появляются даи, проповедники исмаилитов и тайно сообщают людям о том, что власть Аббасидов[6] от дьявола, и что махди[7] уже пришел, но открыться он не может, потому что не все в него уверовали. Мол, махди наполнит землю справедливостью. Что вы скажете на это?
– То, о чем сообщал я, совсем не исключает того, что известно вам, – ответил начальник.
– Но вы об этом не сообщали.
– Я стараюсь доносить о сделанной работе, а не о своих планах.
– Это похвально, – сказал Абу Хасан, – некоторые из чиновников докладывают о своих планах, как о факте случившемся. Что вы делаете для пресечения деятельности еретиков? Поймали хоть кого-нибудь?
– Увы.
– Почему же?
– Люди не хотят их выдавать.
