Глава 1. Будничные заботы
Ноябрьский вечер пронзал тело тысячами холодных иголок. Ветер гудел какие-то заунывные песни, нагоняющие тоску.
Глеб Анатольевич, в этот неурочный час возвращаясь домой, неожиданно для себя подумал о том, что спальный район столицы мало чем отличается от таких же спальных районов других менее знаменитых городов. И стоило тогда уезжать из родного Воронежа с его темными вечерними улицами и громадой многоэтажек, чтобы оказаться в Москве, с избытком наполненной и темными дворами, и бесконечной вереницей высотных зданий. Просто того и другого здесь было в десятки раз больше.
Но мысли путались, и чувствовал себя Глеб Иголкин скверно. Голова кружилась, сосало под ложечкой, внутренности сжимались от ощущения липкой тошноты. «Эх, перебрал я с алкоголем, а зачем? Зачем хвастался? Значимость свою хотел показать, но кому и что показывать? Дурак, одним словом».
С трудом поднявшись на лифте к своей квартире, Иголкин стал открывать дверь ключом. Но его опередили, дверь приоткрылась, и на пороге он увидел свою жену.
Одного взгляда Ксении было достаточно, чтобы вызвать в Глебе еще больший приступ самоукорения, что, однако, не помешало ему сказать что-то резкое, быстро раздеться и уйти в ванну. Ксения вздрогнула, обиделась, но обиду сдержала. Чувство дурноты не утихало, поэтому от позднего ужина Глеб отказался. Решил выпить снотворного и пойти спать.
Заснул быстро, снилось что-то очень тяжелое, непреодолимое, кошмарное. Сны мучили, давили, а к утру стихли. Как будто бы и не было ничего. Совсем ничего.
Будильник прозвонил в шесть утра. Ксения Иголкина силой воли заставила себя подняться с постели. Голова была тяжелая, как у совершенно не выспавшегося человека. И немудрено – легла спать она в третьем часу ночи. Да и как легла! Со слезами, с мыслями о том, что Глеб, которого она столько лет так преданно любила, превращается на ее глазах в совершенно чужого ей человека. Да и где он вчера был! Неужели кого-то себе присмотрел? А мало ли их – этих наглых девиц у него на работе! Бегают, ножки свои из-под коротких юбок показывают, мечтают уцепить мужчину посолиднее. И должность все это проклятая! А ведь она радовалась, что мужа сначала сделали ведущим специалистом, а потом доверили ему отдел возглавлять! А теперь – плакать от всего этого хотелось! Вот он уже по вечерам приходит пьяный, разговаривать не хочет, грубит.
Ксения с горечью глянула на мужа и отвела глаза. Смотреть в его сторону было неприятно. Она пошла к детям, которые мирно спали в соседней комнате на широкой двухъярусной кровати, посмотрела на их умиротворенные лица, ушла на кухню, занялась приготовлением завтрака и вдруг вспомнила, что муж еще не встал с постели. Он же опоздает на работу!
Ксения мгновенно оказалась в спальне, прикоснулась к Глебу, чтобы разбудить, но в ужасе отпрянула. Тело было удивительно холодным. Она поняла, что произошло непоправимое.
– Товарищ майор, вас ждет Анатолий Александрович, уже звонил два раза, просил вам сообщить, что, как только из управления вернетесь, сразу к нему.
– Спасибо, понял, – отозвался Владимиров на слова дежурного.
Через пять минут он был уже наверху. В глазах его начальника читалась некоторая нервозность. Он быстро поздоровался и также быстро сообщил Владимирову, что ему поручается заняться новым расследованием.
– Что за дело, товарищ полковник?
– Сейчас соберешь опергруппу, выедете на место, все узнаете. Вкратце скажу, что в семье одного из моих друзей произошло горе: погиб при невыясненных пока обстоятельствах его зять. Честный нормальный мужик, 37 лет. Работал в департаменте информационных технологий. Был на хорошем счету. Должность недавно новую получил. Умер неожиданно. Вскрытие показало, что причиной смерти стало обильное внутреннее кровотечение. Его отравили. И, скорее всего, чем-то вроде «Варфарина». Это препарат на основе крысиного яда.
Полковник замолчал. И на его холенном чисто выбритом лице отразился неподдельный гнев.
– Эх, жаль я сам не могу это дело вести. А то нашел бы этого подлеца или подлюку, что его на тот свет отправили. Что они с ума посходили! Ядом, для крыс предназначенным, людей травить! Ты извини, Владимиров, видишь, я нервничаю. Это после 25 лет службы. Знаю, что ты можешь это дело до суда довести. Так что все карты тебе в руки. Я о Ковалеве сначала подумал, но потом решил дело тебе поручить. Ковалев – он у нас карьеру строит, а ты клубки заумные распутывать умеешь. Так что давай – работай. Из оперов бери себе в помощь кого хочешь – хоть Левина, хоть этого Жилкина. Нужны будут еще люди – дам. И еще… Ксения – дочь моего друга – теперь получается вдова. С ней будь поделикатнее. Это все вчера случилось. Она еще от шока не отошла.
– Понимаю, товарищ полковник. – отозвался Владимиров. – Разрешите приступать?
– Иди, – устало проговорил начальник, – я на тебя надеюсь.
Владимиров в задумчивости спустился в свой кабинет. Новое дело явно не сулило ему ничего хорошего. Еще одно убийство, мотивы которого могут быть самыми разнообразными, еще одна нелепая и преждевременная смерть, в обстоятельствах которой ему теперь необходимо будет разбираться.
Впрочем, майору было не привыкать. Он давно уже понимал, что «работает на земле», среди реальных людей, способных подчас на такие поступки, от которых даже ему после стольких лет службы становилось не по себе.
Поэтому первое, что сделал Владимиров, спустившись в свой кабинет, он поздоровался с Егором Левиным и ввел его в курс дела.
– Конечно, опять тебя припрягли, а меня к тебе пристегнули, – произнес Егор, деловито отхлебывая чай из выдавшей виды чашки. – Кого они там отравили? Чиновника какого-то? Теперь нам с тобой бегать по Москве, искать всех любовниц этого убиенного, его друзей и недругов.
– Как всегда, – улыбнулся Владимиров, – вдвоем всегда веселее искать. – Кстати, начальник расщедрился, Жилкина нам с тобой дать обещал.
– Что… этого? – Левин недовольно поморщился, – да я, как вспомню, какие он нам в прошлый раз выверты устраивал, так ничего с ним общего иметь не хочу.
– Да нет, не скажи, уже и время с тех пор прошло, а парню расти надо, что старое поминать. Зови его, будем совещание проводить.
– Ладно, – проворчал Егор, – но только, будь любезен, сам тогда его контролируй, мне не поручай. А то, знаешь, мне с этой зеленой да ретивой молодежью как-то не по пути.
Через полчаса Владимиров уже проводил оперативное совещание. Левин все еще хмурился и молчал, а вот Жилкин по-мальчишески радовался. После того как он ненароком попал в беду, ведя вместе с Владимировым одно из расследований, ему стали поручать уж совсем «бесцветные» дела, а тут настоящее убийство, и мало того, отравление. К тому же молодой лейтенант отчего-то очень зауважал майора, полагая, что у того есть настоящие дедуктивные способности, поэтому он был очень горд, что его включили в опергруппу по этому новому «делу».
