Первым словом сына было не «папа» или «мама». Первое, что он сказал, было «ауди». Что само по себе странно – у меня не «ауди», и вряд ли моей зарплаты на нее когда-нибудь хватит. Но Вильям начал играть в машинки сильно раньше, чем ходить, а различать эмблемы марок раньше, чем выговаривать названия. К своим четырем с небольшим он уже отлично разбирался в автопроизводителях и сейчас играл в любимую игру, выискивая знакомые машины и называя их, пока мы тащились в пробке по северному Лондону.
– Ауди! Рено! БэЭмВэ!
До дома оставалось совсем чуть-чуть. Светофор переключился, и к тому моменту, когда снова зажегся красный, перед нами оставалось всего две машины. В зеркало заднего вида я видел, как Вильям сидит, прижимая обеими руками к груди свою первую в жизни грамоту, будто случайный порыв ветра может налететь и вырвать драгоценную бумагу. В магнитоле стоял диск детских песен. Я веселый музыкант, я иду издалека…
Игра в названия продолжалась.
– Форд! Еще один Форд! Мама-машина.
Я улыбнулся. Жена – она же мама Вильяма – водила «фольксваген гольф». Каждый раз, когда в потоке обнаруживался такой же, сын радостно об этом сообщал. Не «фольксваген», а «мама-машина».
– Это мама-машина, смотри, папочка!
В держателе на приборной панели завибрировал телефон – уведомление о новом сообщении в «фейсбуке»[1].
– Что ты говоришь, Вил?
– Вон, смотри!
На другой стороне перекрестка из крайней полосы длинный хвост машин медленно сворачивал на дублер. Плотный поток автомобилей в час пик и солнце в глаза не давали толком ничего рассмотреть, но действительно в веренице сворачивающих машин виднелся «гольф». И правда, он был похож на машину жены – светло-голубой пятидверный хэтчбек, даже такая же шторка с Губкой Бобом на стекле задней пассажирской двери.
– Верно, дружок, машина прямо как у мамы.
Я опустил стекло и почувствовал прохладный ветерок на лице. «Гольф» свернул и начал разгоняться, оставив позади следующую сворачивающую машину, так что стал виден номер пятьдесят девятого региона. На «гольфе» жены были пятьдесят девятые номера. Я прищурился, пытаясь разглядеть номер полностью.
KK59 DWD.
Это были ее номера. А значит, и машина была не «как у мамы», а действительно «мама-машина». Я почувствовал привычное легкое тепло в груди, которое каждый раз заполняло меня, когда жена была рядом. Замигал поворотник, и «гольф» свернул на стоянку отеля «Премьер Инн», спустился по пандусу подземного гаража и пропал из виду.
Деловая встреча, наверное. Не стоит ее дергать. Она часто задерживалась на работе в последнее время.
– Давай поедем за мамой! – возбужденно воскликнул Вильям с заднего сиденья. – Давай?! Давай?!
– Она занята, Вил, у нее работа.
– Я покажу ей Почетную грамоту, – на самом деле полностью выговорить непривычное словосочетание Вильям еще не мог и получалось что-то вроде «пасет-ную-амату».
Гудок сзади возвестил, что зеленый уже зажегся, а я все еще не еду.
– Ну…
– Пожалуйста, папочка! – Вильям подпрыгивал в детском кресле. – Давай сделаем ей сюрприз!
Я улыбнулся. В конце концов, четверг – это уже почти пятница.
– Ну ладно, давай попробуем.
Я переключил передачу и принял спонтанное решение, которое вскоре изменит всю мою жизнь:
– Поехали удивим маму!
До того, как увидеть машину жены, я ехал прямо, и чтобы свернуть на дублер, нужно было перестроиться через две полосы. Пока наконец нашлись водители, готовые меня пропустить – еще несколько яростных гудков, – светофор снова переключился на красный.
– Куда уехала мамочка?
– Не беспокойся, сейчас догоним.
Телефон в держателе продолжал мигать синим огоньком уведомления. Я ткнул пальцем в экран, и на нем появилась недавно опубликованная мной фотография Вильяма, стоящего на площадке в детском саду и гордо прижимающего к груди Почетную грамоту. Под фотографией были четыре отметки лайков и новый комментарий от крестной Вильяма, Лизы.
>Уууу, какая милота! ☺ Молодец! Чмокни его от меня.
Я нажал на сердечко рядом с комментарием.
Светофор загорелся зеленым, и, проехав перекресток, я последовал за машиной жены, налево на стоянку отеля. Потом вниз по пандусу подземной парковки под низкую бетонную крышу и в полумрак, разгоняемый немногочисленными светильниками. А вот и голубой «гольф» неподалеку от лифта. Но Мел в нем уже не было. На бетонном столбе виднелось объявление: «Парковка только для проживающих в отеле». Свободных мест рядом не было, пришлось сделать круг, и в результате я припарковался в следующем ряду, напротив огромного белого кроссовера, который, очевидно, не помещался в стандартное парковочное место.
– Теперь мы пойдем к мамочке? – Вильям все еще обеими руками прижимал к себе грамоту с таким серьезным видом, словно собирался вручить ее самой королеве.
– Да, пойдем поищем ее, вон лифт.
Его глаза загорелись.
– Можно я нажму на кнопку?
В холле отеля с темными полами и непримечательным интерьером за стойкой ресепшен одиноко скучал юнец в форменном жилете. Я чувствовал, как горячая ладошка сына сжимает мою руку, пока мы стояли и осматривались в поисках Мел. Помятый мужчина с большой сумкой и портфелем заполнял бумаги, рядом с ним стояли женщина и девочка-подросток. На диванчике сидели японцы, вероятно, супружеская пара, изучая карту. Моей жены нигде не было.
– Куда ушла мамочка? – спросил Вильям громким шепотом.
– Пойдем искать.
Судя по табличкам, за поворотом холла был ресторан. Туда мы и направились, но там было пусто. Слева около входа в ресторан были лифты, а сразу рядом с ними зона с креслами, расставленными вокруг низких столиков.
Там-то и была Мел. Она сидела к нам спиной, но я моментально ее узнал: изящный изгиб шеи, волосы цвета светлого меда.
