Егор Гумилёв - Север

Мы остались совершенно одни на бескрайних просторах холодного русского севера. После первого удара, когда отключили телефоны, интернет, а из-за сильнейших магнитных колебаний перестала работать даже радиосвязь, ни о какой всемирной глобализации не могло быть и речи. То же касается и устойчивых экономических связей между регионами. Люди замерзали в неотапливаемых квартирах, через год начался повальный голод. Армия не смогла прийти на помощь и защитить обычных людей от беспредела бывших зеков, поднявших бунты в колониях, а бывшая полиция занималась в основном поддержанием порядка лишь в самых крупных административных центрах. И тогда, когда связь с «большой землёй» не была налажена даже спустя пять долгих и кровавых лет, мы как-то смирились и смогли принять своё новое положение. Однако, страшные слухи начали приходить из ненецких стойбищ, а предстоящая зима обещает быть самой холодной…

Глава 1

– Валь, подкинь пожалуйста полешку.

Дядя Слава, уютно закутанный в тёплое пушистое одеяло, поёжился на лежанке и перевернулся, чтобы видеть меня. Вставать с тёплого кресла совсем не хотелось, по полу гулял холодный утренний ветерок и пробегал даже через самые тёплые носки, стараясь пощипать пятки. Однако, пришлось-таки скидывать с себя плед и бежать до поленницы, стараясь не стоять на одном месте дольше нескольких мгновений. Жадная пасть буржуйки проглотила очередную порцию и языки пламени принялись облизывать сухую пихту.

Было темно, солнце встанет не скоро. Но дядя каким-то образом без всяких часов знал, что пришло время просыпаться. Нехотя он сполз на пол, приземлившись ногами сразу в валенки, и немедленно дал подзатыльник. Не закрыл заслонку.

– Ну ты совсем как маленький. Сколько раз повторять то? Месяц назад ведь Морозовы с 8-го чуть не погорели. Балбес.

Морозовы были нашими соседями, когда бардак на улицах только начал показываться и на горизонте замаячили перспективы быть выпотрошенным в собственной квартире, энтузиасты вроде нас отправились осваивать целину на бескрайних просторах, далёких от цивилизации настолько, насколько это вообще возможно. Дяде Славе повезло быть знакомым с одним коммерсантом, тот и дал ему ключи незадолго до того, как всё полетело под откос. Сам он свалил куда-то на самолёте, я раньше часто их видел, проезжая мимо аэропорта. Теперь проезжать там в следующий раз доведётся не скоро…

– Да ладно тебе, чего будет-то?

– Чего будет? – передразнил Слава, произнося каждую букву так, как будто его воскового поставили прям на раскалённые угли – Вот проснёшься однажды на пепелище и узнаешь. Если вообще проснуться сможешь.

– Жутковато. Надо бы тебе в городе фонарик купить, чтобы ты с ним народ пугал, поверь у тебя будет такая морда если…

Очередной подзатыльник, на сей раз, однако и самому пришлось признать, что заслуженный. Смешков и издёвок в свой адрес старший коммуны не терпел даже от меня.

– Кстати о птичках. Тебе бы собираться пора.

Перед отъездом решили позавтракать, в жестяной кружке переливалась тёмная оленья кровь. Одного взгляда на неё хватало, чтобы потерять всякий аппетит, но на вкус вполне ничего, хотя возможно я просто привык. В первый раз, однако, пришлось заливать её в себя через силу, косясь на злого и уставшего от уговоров дядьки. Он говорил, что в ней много витаминов и если я не буду её пить, у меня выпадут все зубы и ему придётся пережёвывать пищу за меня. Пришлось пить. Как всё-таки сильно среда меняет человека, сейчас даже кусочки мяса в неё окунаю, почти как печенье в чай.

На улице не было видно ни зги. Пришлось ориентироваться чуть ли не на ощупь, чтобы подойти к снегоходу и запустить его. В прицепе, который был накрыт тёмным зелёным брезентом уже лежало всё, что нужно было продать. Вязанки с рыбой, пару корзин с ягодами с осенних запасов и прочая мелочь. Снега успело навалить достаточно, хотя Маша и Светка только что всё уложили. Сняв с себя варежку, принялся сбивать наросшую снежную шапку, в процессе не заметил, как кто-то подкрался сзади. Крепкие пальцы пробили толстый слой из куртки, свитера под ней и рубашки, достав до рёбер, отзвонив по организму вспышкой разбегающихся во все стороны мурашек и поднявшимися дыбом волосами. Обернулся. Позади стояла, улыбаясь Маша.

– Как был трусом, так и остался! – Меж низких северных деревьев пронёсся звонкий девичий смех.

– Дура! Детство в жопе до сих пор играет, а если бы я тебя дрыном отоварил с развороту? – В эту минуту я искренне жалел, что когда-то мы подобрали её на Лебединском базаре. Хотя тогда минут двадцать об этом упрашивал Славу.

– Ха-ха-ха! Говорю же – трус!

Сейчас она уже ничем не напоминала себя тогдашнюю. На милом бледном лице, словно вырезанном во льду уже не было комков грязи и нагара от костра, курносая с яркими рыжими волосами она уже не была похожа на побитую пятнадцатилетнюю дворнягу. Через два года только шрам на щеке выдавал незавидное прошлое, но и он был почти незаметен, когда веснушчатые щёки озарялись румянцем.

Обида быстро прошла и в моей груди снова, как будто в первый раз застряли слова, которые уже давно следовало сказать. Но вместо этого я переминался с ноги на ногу и улыбался как дурак, не зная в какое русло направить разговор, чтобы не говорить их.

– Вы всё сложили, или опять болтали со Светкой весь вечер?

– Конечно, мы же не валяемся весь день в общей, как некоторые! А ведь мужчины, вы опорой нам быть обязаны!

– Эй, Маш, лет тридцать назад я был обязан только Союзу, царствие ему небесное. – Это дядька вышел из дома, чтобы лично проверить не забыл ли я чего. – Хватит вам ворковать, глянь на парня он краснее клюквы. Совсем ты его засмущала. – Он улыбнулся и подмигнул

– Конечно Вячеслав Михайлович, всё готово. И не смущала я его. Он же пень-пеньком, и слова то, наверное, такого не знает. На, держи. – Она снова улыбнулась и достала из-за пазухи свой термос, который в прошлый раз выпросила купить в городе. – Чайку попей в дороге, вдруг замёрзнешь.

Чаем у нас теперь называли в основном отвар из еловых лапок с ягодами или, когда позволяли финансы – с сахаром. Он неплохо помогал восстановить силы, ведь нормальных продуктов уже почти не осталось. Пришлось прибегнуть к опыту блокадников и использовать всё, что хоть как-то давало жить. Люди, пренебрегающие чаем и не имевшие достатка в основном, походили на овощи, еле волочащих ноги. Настоящий же чай стал большим раритетом, даже то, что раньше считалось дешёвой травой ныне ценилось и пилось в основном по большим праздникам или при приёме гостей. И то не у всех.

Летящие с неба снежинки с глухим стуком ударялись об очки, снегоход набирал скорость и шёл уверенно по крепкому, слежавшемуся насту. Иногда приходилось заметно снижать скорость, когда входил в поворот, ведь прицеп легко мог перевернуться, слишком уж он был сильно загружен. Хотя раньше, когда здоровье позволяло ездить дяде со мной, он мчался так, что приходилось упираться лбом ему в спину, иначе несмотря на шапку с капюшоном была реальная возможность отморозить уши. Уже полгода мне одному приходилось самому приезжать на рынок и пытаться торговаться, хотя это дело явно было не для меня.